— Ты чего? — спросил Эдик.
— Уходим. — ответил Ростик.
— Почему? Все так хорошо получалось! Вам даже удалось найти понимание. Еще немного — и вы бы...
Ростик больше не ждал. Он схватил журналиста за руку и поволок его к выходу. Эдик поупирался для вида, потом зашагал едва ли не быстрее Ростика. Наконец, когда они уже вышли из здания библиотеки, он спросил:
— Что он там нарисовал? Мне показалось... Они нам не угрожали?
— Дело не в нас, — ответил Ростик. — Опасность угрожает городу.
— От Широв? Или этих, как их... Махри Гошодов?
— Опасность движется волной, к которой ни те, ни другие не имеют отношения. И нам лучше поторопиться, если мы хотим...
Ростик и сам не знал, как закончить эту фразу. Но он был твердо уверен в одном — сегодня Шир Гошод по имени Марамод попытался предупредить человечество Полдневья о неминуемой гибели, если они не успеют зарыться в землю. И как можно глубже.
Глава 27
Проход в ограждении из колючки растаскивали уже при свете ракет. И Ростику показалось, что народу на этой работе было занято гораздо меньше, чем утром. Он почему-то сразу понял — что-то случилось. Едва он выскочил из машины и посмотрел на лицо молоденького лейтенантика, с которым раньше нигде, кажется, не встречался, как тот строго, как старшему, доложил:
— Прорыв периметра на заводе. Практически они отбили все наши контратаки. Сейчас там...
Он повернулся к заводу. Там то и дело взлетали осветительные ракеты и доносились то редкие, то очень частые выстрелы. Иногда включался даже, как показалось Ростику, крупнокалиберный пулемет.
— Теперь понятно, почему они нам позволили так легко вернуться, — пробормотал Ростик, имея в виду насекомых, которые даже не атаковали их при подъезде к городу.
— Все, кого я смог снять из окопов, там, — пояснил лейтенантик.
— Понятно, — согласился Ростик. — Чернобров, поехали в райком. Только скорее.
Он снова залез в машину, и они понеслись. Мысль, что эта самая машина могла бы решить исход боя, а вместо этого Ростик раскатывает на ней по родным улицам, не давала ему покоя. Потом он высадился у знакомого здания, поднялся по лестнице к освещенным окнам. Как ему сейчас показалось, все были на местах. Чтобы не застрять в приемной, они с Эдиком прошли к Дондику. Тот примет их сразу, Ростик в этом не сомневался. Так и оказалось.
Капитан, узнав, что посольство вернулось, провел обоих послов к себе, усадил у низкого, уставленного роскошной консервированной снедью стола, предложил рассказывать. Ростик рассказал, коротко, как только мог. Потом, практически через запятую после своего доклада, спросил:
— Что на заводе?
— Ты уже слышал? Там... — капитан посмотрел в темное окно, словно пытался в мрачном, заснеженном, темном го роде за стеклом найти хоть какой-то луч света, — все проиграно, Гринев. Потери таковы, что мы должны теперь неделю мобилизовываться, чтобы попытаться отбить назад наш металл. Этим теперь и вынуждены заниматься...
— Это неправильно, товарищ капитан, — сказал Ростик твердо. Так твердо, как только мог. — Нам нужно закапываться и заниматься только этим.
— А как же металл? Ты предлагаешь его бросить?
Ростик вздохнул.
— Мы даже не понимаем, зачем он нам нужен. Мы просто деремся за него...
— Как так — не знаем? — подал голос Эдик. — Это наш металл, наш стратегический запас.
— Мы не обратили внимание на то, что воюем с очень простыми существами, они лишены понятия стратегического запаса, им вообще никакой запас не нужен, кроме запаса еды. И тем не менее они вступили с нами в ожесточенную битву, пытаясь выиграть этот самый металл.
— Что это значит? — капитан, прищурившись, посмотрел на Ростика. — Ты узнал там что-то еще, помимо этого... Борыма?
— У меня там было очередное... — Ростик хотел сказать «видение», но потом решил не подрывать веру в свою идею таким ненаучным термином, — очередной приступ тошноты. И мне вдруг показалось, что металл нужен именно для того, чтобы защититься от этого борыма. Понимаете? Металл обеспечивает полную защиту от того зла, которое накатывает на нас с запада. И о котором нас предупредил Марамод.
— Какую именно защиту? — спросил Дондик.
— Не знаю, просто мне пришло в голову... — Он задумался. — Нет не только металл может спасать. Для защиты Гошоды просто уходят в подземелья. Но для чего-то еще — используют металл. И мы бы могли его использовать, если бы знали... Что и как именно нам грозит. А пока... — Ростик вздохнул. Он устал, но яснее говорить о том, что успел сегодня сделать, у него не получилось. — Пока следует закапываться. Почему-то мне кажется, у нас очень мало времени.
Капитан налил себе чаю, стал его отхлебывать, с удовольствием вдыхая бледно-серый, пахучий пар. Только сейчас Ростик заметил, что, хотя он сидел в бушлате, натянутом на кирасу и отцовскую тельняшку, ему не было жарко в этой комнате. Значит, с топливом стало совсем нехорошо.
— Да мы и так, собственно, закапывались, учитывая прежние... предвидения. Твои в частности, — капитан был спокоен, он думал. Или делал вид, что думает, хотя все уже решил.
— Этого мало. Нужно ускорить именно попытку закопаться, а металл... Им придется пожертвовать, — твердо сказал Ростик. — Иначе мы вообще все проиграем. Все, что у нас есть.
Тишина сгустилась до такой степени, что даже пар, кажется, уже не поднимался из стакана, а стоял мягким, но ощутимым облаком в круге керосиновой лампы под зеленым партийным абажуром.
— Значит, ты считаешь, отвлекать людей на контратаку завода не следует? А нужно форсировать закапывание. Но как же тогда?..
— Если угроза, о которой сказал Марамод, тотальна, она сметет насекомых, и мы получим назад весь наш металл. Я повторяю — весь, даже тот, который они уже утащили к себе в лагерь.
— А насекомые что же — не соображают? Ты как-то говорил, они почти разумны, а сейчас не чувствуют опасности? — спросил взволнованно Эдик.
Ростик не думал, что журналист так внимательно отнесется к тому дорожному трепу, которым Ростик угостил его сегодня по дороге в Чужой город и обратно. И вот поди ж ты, цитирует его, когда не нужно.
— Я в самом деле не все понимаю в этой ситуации. Но уверен в одном — насекомые рискуют. И кажется, понимают, что рискуют. Хотя все еще надеются как-то выпутаться из этой ситуации. А вот успеют ли?.. Но мы рисковать не должны, потому что хуже понимаем ситуацию. Тем более что контратака на завод приведет не только к тем жертвам, которые мы понесем в боях с насекомыми, но и к тем, которые появятся, когда борым...
Капитан встал так резко, что Эдик даже вздрогнул.
— Да ладно тебе! Заладил — борым, борым... Что мы знаем об этом борыме? А тут реальная угроза, реальные ценности, которые нужно вернуть! Понимаешь, не выдумки, а все настоящее, вещественное.
— Я воюю недавно, — проговорил Ростик, вставая, — всего полгода. Но выучил вот что — опасность никогда не бывает вещественной до тех пор, пока не убивает. Я свободен?
Капитан вздохнул.
— Погоди. Может, мне удастся уговорить Борщагова тебя принять.
— Не буду я с ним разговаривать, вас-то не могу убедить, а на него только зря время потрачу. Лучше я расскажу Рымолову, и тот, если сочтет нужным...
Дондик поиграл желваками. Потом у него дернулась бровь, кажется, это был нервный тик.
— Может, ты и прав. А потом?
— Вернусь, куда прикажете. На завод — пойду штурмовать завод, прикажете закапываться — закопаюсь.
Дондик внимательно посмотрел на Ростика.
— Сделаем так. Иди докладывай Рымолову и попробуй убедить его выработать к завтрашнему утру более достойные аргументы твоей правоты, чем приступ тошноты. А потом... Думаю, на заводе тебе делать уже нечего. Если руководство согласится с моим мнением, вывезем мы тебя подальше от города на запад, за кольцо насекомых, и будешь ты, друг любезный, стеречь свой борым. — Капитан потер руки, стараясь их согреть. — Если дело настолько серьезно, как ты расписываешь, лучше позаботимся о своевременном предупреждении.