Поблуждав по полутемным переходам, они вышли на открытую площадь, образованную тремя смежными цехами, где со страшным звоном и грохотом работали два десятка мускулистых, полуобнаженных ребят. Почти все были молоды, обветренны и загорелы выше всякой меры. И все были заняты одним делом — отковывали на огромных стальных болванках толстые, двух-, трех— и даже пятимиллиметровые листы стали, разрезая их и подгоняя друг к другу самыми разнообразными молотками от киянок до мощных, многопудовых молотов. Чтобы его было слышно, Грузинову пришлось повысить голос:
— Тут наши оружейники теперь пашут. Если все получится, мы вам уже завтра выдадим по комплекту.
Потом он принялся разговаривать со сгорбленным, седобородым старичком, который обыкновенным швейным сантиметром стал измерять разные части тела у Ростика и Квадратного, записывая результаты мелом на темный кусок линолеума, прибитый мебельными гвоздиками к доске.
Закончив обмер, старичок предложил Ростику и старшине выбрать себе по шлему. Их, в отличие от движущихся частей доспехов, делали по одной схеме, вроде остроконечного ведра с забралом, вот только каждое такое ведро весило килограммов шесть, и это сразу вызывало уважение. Когда Ростик вынырнул из понравившейся ему емкости, он спросил Поликарпа:
— Почему они тяжелые такие?
— Голову все-таки защищают, — загадочно ответил старичок вместо Грузинова.
— К тому же мы там не очень удачную систему амортизации соорудили из войлока... Но как говорил один наш великий полководец — тяжела на заводе, легка в бою будет.
— Хотелось бы верить, — загробным тоном пророкотал из своего шлема старшина.
Внезапно в конце площадки появилась девушка в легком сарафане. Этот сарафан так резко выделялся на фоне мрачной, серой обстановки, что головы едва ли не трети кузнецов повернулись в ее сторону. Грузинов пошел ей навстречу. Ростик с удивлением узнал в подходящей девушке Раю Кошеварову. Она несла какой-то листочек. Ростик уже приготовился к самому худшему, к тревоге, новому заданию, новой поездке из города. Но Рая подошла к Поликарпу и веселым, звонким голоском, заглушившим даже звон ближайших молотов, сообщила:
— Поликарп, тебе велено срочно заняться обсерваторией. — Потом посмотрела на Ростика, на старшину, милостиво кивнула и собралась было идти дальше.
— А записку? — не выдержал Поликарп.
— Это не тебе, это я в пятый цех несу. — И застучала подковками по асфальту, будто маятник завелся.
Квадратный тем временем пристал к Грузинову:
— Зачем ты понадобился обсерватории? Астрономов в доспехи обряжаешь?
— Они должны повесить шар из дюраля, — хмуро пояснил Поликарп. — Но его помяли при перевозке, вот обсерваторские и хотят свалить на нас грехи транспортников.
— Погоди, зачем шар-то понадобился?
— Перегуда подсчитал, что, если на какой-то их антенне установить этот шар, его будет видно со ста двадцати километров. Они решили использовать его как маяк для патрулей.
— Вот это дело, — высказался Квадратный и повернулся к Ростику. — Давай смотаемся? Интересно все-таки, да и шар для нас, считай, устанавливают...
Ростик вздохнул, подумал о Любане, к которой хотел заскочить в больницу, но кивнул:
— Раз для нас — давай смотаемся.
5
Шар оказался на удивление большим. Когда Ростик подошел и попробовал измерить шагами, он показался ему метров шесть в диаметре, а то и больше. Поликарп оценил Ростиковы манипуляции и отчетливо произнес:
— Ну что ты мучаешься? Спроси меня — я знаю. Четыре тридцать.
— Я думал — больше, — ответил Рост.
— Они всегда кажутся больше. — И Поликарп ушел искать кого-нибудь из начальства.
Шар был сделан из легкого дюраля, наклепанного на более жесткий каркас из стальных профилей. Ростик выяснил это, сунув голову в специально проделанный люк для возможного ремонта. Внутри сквозь неплотно подогнанные листы обшивки пробивалось тонкими лучиками солнце, и весь объем резонировал, откликаясь на малейшие звуки.
— Почему он так блестит? — услышал Ростик голос Квадратного. Вопрос, безусловно, был адресован Грузинову.
— Мы сумели зарядить несколько аккумуляторов и анодировали его хромом. Получилось не очень... За подобную работу на Земле мне бы голову отвинтили, а тут ввиду отсутствия чего бы то ни было — и так сойдет.
Ростик вытянул голову из шара. Грузинов уже вернулся и не один. За ним шагало человек десять солдатиков, троих из которых Ростик знал по боям на заводе. Сейчас они выглядели заматеревшими и отчужденными.
Впрочем, Ростик и сам иногда чувствовал, что становится тут более апатичным, чем на Земле. Или сказывалась постоянная смена впечатлений и отсутствие отдыха, или воздух в Полдневье располагал к растительному существованию.
— Ну, что ты собираешься делать? — спросил Поликарпа старшина, весь излучая любопытство.
— Сейчас Перегуда подойдет, и все сразу станет...
Предположения Поликарпа так и остались невысказанными, потому что Перегуда появился из-за угла обсерватории, почему-то жуя на ходу, шагая так, что полы неизменного синего халата бились, словно флаги. Видимо, ему не дали пообедать или поужинать, согласно распорядку дня нормального астронома.
— Поликарп, мне непонятно, почему вы решили, что шар нужно привезти сюда? Что я должен с ним тут делать? — спросил директор, когда между ним и собеседником оставалось еще шагов двадцать.
— Добрый день, — поздоровался Поликарп. Ростик с интересом наблюдал происходящее.
— Добрый. Шар, — Перегуда откусил кусок от аппетитно выглядевшего блинчика, из которого брызнул какой-то сок, вероятно в него была завернута котлета, — нужно было доставить к ретрансляционной радиотелевышке. В техзадании, которое вы испросили, я ясно указал, что это самая высокая точка во всем городе и стоит она на подходящей возвышенности. Туда и следовало...
— Понятно, — согласился Поликарп. — И как же вы собираетесь затащить туда эту бандуру?
— Нет, не мы, это вы ее затащите. — Перегуда суховато усмехнулся.
— Я? — Чувствовалось, что Поликарп слегка потрясен.
— Не в одиночку, конечно. — Директор дожевал остатки блинчика, и Ростик едва удержался, чтобы не облизнуться. — А вместе с помощниками.
— Какими помощниками? — спросил инженер.
И это было ошибкой. Потому что Перегуда широким жестом указал на солдатиков и даже, кажется, на старшину с Ростиком.
— А этих людей я зря от райкома затребовал?
— Райкома больше нет, — механически поправил его Поликарп.
— Да, простите, — сразу же согласился Перегуда. — Но люди, в любом случае, у нас есть. Да еще какие! — он с удовольствием посмотрел на Ростика.
— Припрягают, — прошептал за спиной старшина,
— Да, посмотрели... — разочарованно отозвался Ростик. — И уйти теперь не получится.
— Почему бы не попробовать? — спросил Квадратный.
— Теперь — нет, — твердо сказал Ростик.
Перегуда постоял напротив Поликарпа, Поликарп постоял, опустив голову, перед Перегудой. Наконец Поликарп сдался. Понял, что теперь, как бы он ни протестовал, операция по установке шара на радиотелевышке останется за ним. Так что возражать изначально не стоило.
— Что же вы раньше не сказали, — попробовал он упрекнуть Перегуду, но каждому было ясно, что он просто стравливает пар. — Мы бы сразу доставили его к вышке... Теперь тащить его километров пять, если не больше.
— Это было указано в техзадании. Впрочем, с этими пятью километрами у вас хлопот не будет, скоро подойдет КрАЗ с завода.
— Почему вы так думаете? — удивился Поликарп.
— Потому что сам его вызвал.
Оперативность, с какой работал директор обсерватории, произвела впечатление даже на солдатиков. А Грузинова она просто сразила. Инженер принялся ходить вокруг шара, постукивая его мягким, нетренированным кулаком по сверкающей, легкой поверхности.
— Что он делает? — спросил старшина.