Ингрид слишком сильно радовалась, что «оранжевый» урок прошёл успешно. Аппетит разыгрался не на шутку, и за обедом она с удовольствием поглощала салат, который сама же накануне приготовила. Вообще, девочка оказалась на редкость прожорлива для своих лет и комплекции, и при этом было неясно, куда уходил весь запас съеденного – пока что ликейская форма сидела на ней как влитая. Одноклассники молча наблюдали за ней, убеждаясь в правдивости мифа, что люди с земли в первые месяцы много едят. Это была почти правда: Ингрид ела не просто много, а очень, очень, очень много.
– А бывают же таланты, которые раскрываются сразу? – за обедом спросила Ингрид, возвращаясь к прошлому разговору.
– Ты про метание стрел? – уточнил Нафан.
– Такое бывает, конечно, – сразу сказала Хельга. – Бывает, стоит взяться за какое-нибудь дело и сразу всё идёт, будто твои руки сами знают, что и как надо делать.
– Но в любом случае не стоит обольщаться первыми успехами, – строго сказал Нафан. – То, что кажется отличным, может потом рассыпаться. Если что-то получилось сразу, это вовсе не означает, что оно станет твоим делом на всю жизнь.
– Недостаточно иметь талант: над ним надо много и упорно работать, – спокойно продолжила Артемида.
– Артемида, а сколько лет ты стреляешь из лука? – спросила Ингрид.
– У-у-у, – протянул Эдвард, – когда мы познакомились, а это было лет пять назад, Арти уже была отличным стрелком.
Артемида очень смутилась от такой похвалы и сдержанно ответила:
– С трёх лет. Ну, в три года это, конечно, игра была, а вообще, с пяти лет уже серьёзно.
– Для тебя, Артемида, здешние уроки даже слишком простые, – уточнила Хельга.
Ингрид всё больше восхищалась своими новыми друзьями.
На обиход она отправилась, отыскав среди учеников Сольвей и Эрин. Вместе с ними Ингрид вновь принялась строгать салаты и холодные закуски. По отработке обихода Дафна проставила в её кредитном альбоме новые печати. Тут Ингрид выяснила ещё, что печати бывают разных цветов: красная печать означает высшую оценку, а чёрная переводилась как «задание сделал, но кое-как».
В междучасье обихода и ужина Ингрид отправилась к Деметросу Аркелаю, как тот просил. По дороге она думала о том, как там поживает её копия и как прошёл первый урок по химии с новым преподавателем. Почему-то от этих мыслей в её груди сжалось сердце.
Перед дверью кабинета куратора Ингрид остановилась, оправила одежду и лишь после этого постучала.
– Ингрид, заходите!
Девочка вошла в кабинет и удивлённо посмотрела на Георга Меркурия, который сидел в кресле в углу.
– Здравствуйте, – кивнула она Деметросу Аркелаю и Георгу Меркурию, озираясь по сторонам: нет ли здесь кого третьего?
– Ингрид, как я и говорил, семья моего брата хочет взять опекунство над вами, нужно это оформить.
В голове Ингрид прояснилось: Георг Меркурий – брат Деметроса Аркелая. Но они были не очень похожи. Деметрос Аркелай в зрелых летах, плотного коренастого сложения, с пышными, но аккуратными усами. На усталом лице сильно выделялись носогубные складки от частых улыбок; его тёмные с редкой проседью волосы были коротки, что здесь было редким даже для мужчин (да-да, мужчины носили длинные влосы). Глаза его были карими, с добрыми морщинками в уголках, и над ними – густые брови. А вот Георг Меркурий, напротив, был весьма молод, ему едва ли исполнилось 30 лет. Очень худой и высокий, смуглый, с крупной челюстью и ямочками на щеках, широкой улыбкой во все зубы, густой шевелюрой и аккуратной короткой бородой. Глаза Георга Меркурия были серыми, брови – широкими и неяркими, взгляд – открытым, а лоб прикрывала чёлка, зачёсанная набок. Деметрос Аркелай выглядел уставшим, а вот Георг Меркурий ещё сохранял во взгляде мальчишескую живость и задор.
Ингрид сглотнула, ей и в голову не приходило, что они – родные братья.
– Кажется, мы забыли предупредить, кто именно приходится братом Деметросу Аркелаю, – догадался вслух Георг Меркурий.
Ингрид утвердительно закивала.
– Всё равно давайте закрепим постановление об опекунстве, – сказал куратор. – Напоминаю, что это будет по большому счёту формальностью, просто нам надо дать вам возможность свободно без лишних глаз перемещаться.
Он протянул лист, где было написано, что Ингрид Камнина поступает под опекунство Георга Меркурия до её совершеннолетия. Девочка уставилась на лист и спросила: