Каппен тоже сел и сразу же набросился на еду.
— Ты очень любезен, — произнес он, откусывая и запивая.
— Расплатишься, когда будут деньги, а если их не будет, то споешь или покажешь фокусы. Это идет на пользу делу.
Умолкнув, Культяпка уставился на своего гостя.
Когда певец покончил с едой, трактирщик сказал:
— Пока ты спал, я отправил пару ребят, чтобы они поспрашивали в округе. Возможно, кто-нибудь видел что-то интересное. Не волнуйся — я не упоминал тебя. Естественно, мне тоже любопытно узнать, что же произошло на самом деле.
Менестрель уставился на него.
— Я доставил тебе немало хлопот.
— Я же сказал, мне самому хочется знать. Если это проделки бесовских сил, то кто следующий? — Культяпка провел пальцем по беззубой десне. — Ясное дело, если тебе повезет — я не верю в это, но все равно — не забудь, кто дал тебе первый толчок.
В дверях появился посетитель, и он заторопился обслужить его.
После непродолжительного разговора вполголоса подвел вновь прибывшего к Каппену. Когда менестрель узнал долговязого парня, пульс у него участился. Культяпка не стал бы без причины сводить его с Гансом, бард и вор терпеть не могли друг друга. Они холодно кивнули друг другу, но не начали говорить до тех пор, пока трактирщик не вернулся с тремя кружками эля.
Когда все трое уселись, Культяпка сказал:
— Что ж, вываливай все, мальчик. Ты утверждал, что у тебя есть новости.
— Для него? — сверкнул глазами Ганс, указывая на Каппена.
— Не важно, для кого. Говори.
Ганс оскалился.
— Я не буду говорить всего за одну проклятую кружку.
— Будешь, если хочешь продолжать ходить сюда.
Ганс прикусил губу. «Распутный Единорог» был местом, необходимым для его ремесла.
Каппен предпочел подсластить пилюлю:
— Я известен Молину Факельщику. Если я смогу услужить ему в этом деле, он не станет жадничать. И я тоже. Скажем так… гм… десять золотых?
Сумма была не царской, но приличной.
— Ну ладно, ладно, — ответил Ганс. — Я осматривался, готовя одно дельце в квартале ювелиров. Под утро появился дозор, и я решил, что мне лучше вернуться домой, но не тон дорогом, какой пришел. Поэтому я отправился Дорогой Храмов, словно хотел заскочить поклониться какому-нибудь божеству. Ночь стояла темная, облачная, именно поэтому я и находился там, где я был. Но, как известно, в некоторых храмах поддерживается огонь в светильниках. Света было достаточно для того, чтобы оглядеться. Никого не было видно. Внезапно я услышал вверху какой-то свистящий, хлопающий звук. Я поднял взгляд и…
Он осекся.
— И что? — выпалил Каппен. Культяпка оставался безучастным.
Ганс сглотнул.
— Не могу поклясться, — сказал он, — было темно, поймите. С тех пор я гадаю, не ошибся ли.
— Что это было? — Каппен стиснул край стола так, что у него побелели пальцы.
Смочив горло, Ганс поспешно заговорил:
— Это выглядело наподобие огромной черной штуковины, вроде змеи, но с крыльями летучей мыши. Оно летело от дома Молина, как мне теперь кажется. А направлялось в сторону храма Ильса. Внизу у чудовища что-то болталось, вроде человеческое тело… или два. Я не стал задерживаться, чтобы присмотреться получше, нырнул в ближайший переулок и стал ждать. Когда я вышел, оно уже исчезло.
Отодвинув эль, он встал.
— Это все, — отрезал вор, — я не хочу вспоминать это зрелище, и если кто будет спрашивать, сегодня вечером меня здесь не было.
— Твой рассказ стоит еще пары кружек пива, — предложил Культяпка.
— Как-нибудь в другой раз, — проворковал Ганс. — Сейчас мне нужна шлюха. Не забудь о десяти золотых, певец.
Неуклюже ступая, вор ушел.
— Ну, — после некоторого молчания спросил трактирщик, — что ты можешь сказать обо всем этом?
Каппен подавил дрожь. Ладони у него были холодными.
— Я ничего не знаю, кроме того, что те, с кем мы столкнулись, не из нашего мира.
— Ты мне как-то говорил, что у тебя есть средство против колдовства.
Каппен прикоснулся к небольшому серебряному амулету в виде свернувшейся кольцами змеи, который он носил с собой на шее.
— Не знаю. Его много лет назад дал мне один чародей в награду за услугу, которую я ему оказал. Он утверждал, что амулет предохранит меня от заклятий и сверхъестественных сил рангом пониже богов. Но для того, чтобы заставить его служить мне, я должен произнести три правды о наложившем заклятье. Два-три раза я пользовался им и выходил сухим из воды, но не могу доказать, что это произошло благодаря талисману.
Появились новые посетители, и Культяпка вынужден был уйти обслуживать их. Каппен нянчился с элем. Ему нестерпимо хотелось напиться и трактирщик обеспечил бы его для этого всем необходимым, но он не осмеливался. Он и так уже узнал больше, чем, как он считал, могло бы прийтись по душе его противникам, кем бы они ни были. Возможно, у них есть средства узнать это.
Свечи, стоящие на его столе, задрожали. Подняв глаза, поэт увидел тучного беззубого мужчину в богато украшенной официальной тоге — едва ли подходящем наряде для посещения «Распутного Единорога».
— Приветствую, — сказал незнакомец. Его голос походил на детский.
Прищурившись, Каппен вгляделся в полумрак.
— Кажется, мы с вами незнакомы, — ответил он.
— Да, но мы познакомимся, о да, познакомимся.
Тучный мужчина сел. Подошедший Культяпка принял заказ: красное вино — приличное вино, хозяин, «Жанувед» или «Баладах». Блеснула монета.
У Каппена екнуло сердце.
— Инас Йорл? — выдохнул он.
Тот кивнул.
— Во плоти, во всей своей меняющейся плоти. Очень надеюсь, заклятье снова скоро ударит. Наверное, любая форма будет лучше этой. Я ненавижу иметь избыточный вес. К тому же я евнух. Даже женщиной быть лучше.
— Сочувствую, сударь, — учтиво заметил Каппен. Несмотря на то, что Инас Йорл не мог снять наложенное на него заклятье, он все же был могучим волшебником, а не простым престидижитатором.
— По крайней мере, меня не переместили насильственно. Можете себе представить, как это раздражает — внезапно оказываться в другом месте, иногда за несколько миль? Сюда я добрался естественным образом, в собственных носилках. Фу, как может кто-то по доброй воле пачкать обувь в этих сточных канавах, которые в Лабиринте зовут улицами!
Подали вино.
— Давайте быстро поговорим о деле, молодой человек, чтобы я смог вернуться домой до начала следующего превращения.
Отхлебнув, Инас Йорл скорчил гримасу.
— Меня надули, — взвыл он. — Это вообще едва ли можно пить!
— Возможно, милостивый господин, всему виной ваше нынешнее горло, — предложил Каппен. Он не добавил, что язык у колдуна определенно был поражен логорреей. Ему было просто мучительно сидеть рядом с Инасом Йорлом, но поэт боялся выводить его из себя.
— Да, вполне вероятно. Все стало не таким вкусным с тех пор, как… Ну да ладно. К делу. Услышав, что Культяпка расспрашивает о событиях прошлой ночи, я тоже пустил кое-кого на розыски. Поймите, я пытался узнать как можно больше, — Инас Йорл осенил себя знамением. — Чистая предосторожность. У меня нет ни малейшего желания пересекать дорогу замешанным в это дело силам.
Каппен ощутил леденящее покалывание.
— Вам известно, кто это, и в чем дело?
Его голос дрожал.
Инас Йорл погрозил пальцем.
— Не так быстро, мальчик, не так быстро. Мои последние сведения относятся к твоему безуспешному свиданию с гадалкой Иллирой. Я также узнал, что ты остановился в этой ночлежке и дружен с хозяином. Очевидно, ты замешан в этом деле. Я должен узнать — как, почему, насколько — все.
— И тогда вы поможете мне?..
Колдун покачал головой, и от этого движения у него затряслись щеки и подбородок.
— Разумеется, никоим образом. Я же сказал, что не хочу участвовать в этом. Но в обмен на те сведения, которыми ты обладаешь, я готов истолковать все, что смогу, и дать совет. Предупреждаю: наверняка мой совет будет таким — бросить это дело и, возможно, покинуть город.
«И вне всякого сомнения колдун будет прав», — подумал Каппен. Просто случилось так, что влюбленный не может последовать этому совету… если только — о милостивые боги Каронны, нет, нет! — если только Данлис не мертва.