— Но разве это объясняет, как Маладор заставил тебя наступить на змею? Я и этого тоже боялся?
— Я не уверен, — сказал Блэкмор. — Ты, на самом деле, мог испугаться чего-то подобного, когда увидел, как я спускаюсь в болотистый цветочный сад между гигантских ветвей.
— Но это должно означать, что я, а не Маладор, находился в экстрасенсорном контакте с твоим разумом, — заметил Тайсон. — В таком предположении нет смысла.
— Возможно, тройная коммуникация… — ответил Блэкмор. — Но ты прав. Это вызывает сомнения. Я просто пытаюсь заставить тебя понять: Маладор может быть не настолько опасен для нас где-то там, как ты, кажется, думаешь. Может быть, есть другой способ объяснить случившееся. Он может быть… да, вероятно, он — ясновидящий. И он может ввести тебя в транс — экстрасенсорный транс. Но возможно, это и все.
— Спрашиваю в последний раз, — решительно произнес Тайсон. — Ты отпустишь меня? Я иду за ним.
Блэкмор внимательно посмотрел на него.
— Прежде чем ты натолкнулся на меня, я посмотрел тебе в лицо, — сказал он. — Казалось, ты не отправляешься в погоню за Маладором, а убегаешь от чего-то. Как будто тебя самого преследовали фурии. Мы можем продолжить аналогию с Эсхилом. Тот трезубец заставил тебя задуматься, как выглядел бы Посейдон, прогуливающийся вдоль пляжа в Коннектикуте. Может, ты убегал от чувства вины, Роджер? Поэтому ты так спешишь рисковать своей жизнью где-то там? Или это путь искупления — ты не можешь простить себя за то, что сделал? Если так — заклинаю тебя: позабудь это! У тебя нет провинности, которую надо искупить. Это могло случиться со мной, с Филиппом — с кем угодно.
— Будь ты проклят! — вскипел Тайсон. — Когда ты чувствуешь, что у тебя нет времени на размышления, может показаться, что ты убегаешь от чего-то — дело в том, что все по-настоящему важное находится впереди. Не пытайся больше залезть мне в мозги…
Внезапно он перестал злиться. Блэкмор увидел, чего стоила ему эта попытка, и те чувства, которые он всегда испытывал по отношению к Тайсону — на секунду они пропали — снова вернулись.
— Извини, — сказал Тайсон. — Я знаю, ты просто пытался помочь мне, облегчить мое состояние после случившегося. Конечно, я чувствую вину. Я должен. Ты не знаешь…
— Думаю, что знаю, — сказал Блэкмор. — И я повторяю снова — забудь это.
— Я не могу. Но есть еще кое-что помимо моей неспособности простить себя. Маладор должен быть здесь, с нами, чтобы все мы охраняли его. Если он снова там, где он был, без трезубца и… Ох, черт, разве ты не понимаешь? Ему будет трудно ввести всех нас в транс. Ты можешь связать меня по рукам и ногам, если потребуется.
— Ты имеешь в виду, что… некоторых людей нельзя загипнотизировать, даже используя экстрасенсорные силы. Это правда, конечно. Так происходило со мной, каждый раз, когда случались подобные попытки. Я не хвастаюсь, напоминаю тебе — я просто таков от природы.
— Хорошо, я заслужил это.
— Я не могу поверить, что он может ввести тебя в транс в любое время в любом месте, — быстро продолжал Блэкмор. — Или это на самом деле был экстрасенсорный гипноз, несмотря на тот факт, что ты выпустил его. Что касается змеи, я мог наступить на нее без постороннего вмешательства. Но, допустим, ты прав — ты вполне можешь быть подвержен влиянию. Если у него есть такая власть над тобой — или даже меньшая — как ты можешь надеяться вернуть его? Не важно, чем ты вооружен…
— Я могу попытаться, — сказал Тайсон.
— Нет, ты не будешь даже пытаться, — сказал Блэкмор. — Я тебе не позволю.
— Ты не позволишь…
— Если кто-то выйдет туда с этим оружием, это буду я, — сказал Блэкмор, — И мне придется подумать об этом, потому что я совсем не уверен, не будет ли лучше, если Маладор уйдет, наступит на ядовитую змею или станет жертвой какой-то иной, неведомой силы. Это жестокие слова, но, может быть, лучше бы нам никогда больше его не видеть.
Гнев Тайсона вернулся.
— Прекрасно, Дэн. Ты собираешься остановить меня. Только в одном весе у меня преимущество перед тобой в пятьдесят фунтов. Я почти на фут выше, и у меня намного больше сил. Пропусти меня, Дэн. До этого я не шутил, но сейчас я еще серьезнее.
— Спасибо, что не упомянул про разницу в возрасте, — сказал Блэкмор. — Некоторые мужчины начинают разваливаться после тридцати.