Сражение продолжалось, враги то наступали, то отступали, и варвары бились с Бродягами у основания огромного, Полу-Тела, потом под длинной серой линией силовых каналов на противоположной стороне площади, а затем в центре открытой площадки. Резня казалась поистине омерзительной.
Бродяги сражались, не давая и не прося пощады. Они как будто намеревались уничтожить как можно больше людей Агара.
Это было ужасно, и ничего поделать было нельзя. Агар неожиданно обнаружил, что вырывает из волосатой руки топор и рубит им противника по носу, превращая лицо в кровавое месиво. С двумя топорами он обрушился на вопящего дикаря, но их вырвал у него семифутовый гигант с волосатыми плечами.
Избежав удара, который едва не убил его, Агар опустился на одно колено и ударил врага головой. Поперхнувшись, великан отшатнулся назад; сзади на его череп опустился чей-то топор.
Старый Бабу явился как раз вовремя. Бабу отшвырнул топор, но другой Бродяга захотел добраться до него. Пока Бабу вырывал оружие из расколотого черепа огромного Бродяги, ему пришлось убить еще одного — быстро, жестоко и безжалостно.
Теперь у Бабу было два топора, и он передал один Агару. Откуда-то донесся страшный, удивительный крик. Что-то проскользнуло по тротуару между расставленными ногами Агара; потом эта вещь остановилась у ног Бабу.
У этой вещи были волосы и глаза, но Бабу оттолкнул ее. В следующее мгновение соратники разделились, на Бабу набросились дикари, которые заставили его отступить, хотя он корчил угрожающие гримасы; Агару пришлось расколоть несколько черепов, чтобы отбить врагов, налетевших с другой стороны.
Казалось, битве не было конца. Агар не мог даже сказать, проигрывали его люди или одерживали верх. Он только знал, что вокруг царил оглушительный шум сражения, и он, казалось, вел своих людей к победе посреди безумного хаоса боя.
Победа казалась невероятной, хотя чуть раньше он обнаружил причину дикого ликования, которое засияло в глазах его соплеменников, которые окружили вождя. Он стоял теперь среди своих людей, и им больше не приходилось сражаться за свои жизни.
Сражались, казалось, только Бродяги, ибо с одной стороны площади, из скопища варваров, доносились дикие крики.
Было немного странно, что ему не позволили получить четкое представление о том, что происходит. Но он понимал причину. Это было старое табу «главный человек — неприкосновенен»; люди окружали его со всех сторон и мешали понять, что творилось за пределами узкого круга бойцов, готовых защищать его от всех опасностей теперь, когда ему больше не требовалось рисковать жизнью в сражении.
Все почти закончилось, когда его воины отступили, предоставив ему возможность осмотреть площадь.
Это было немного неприятно, и он почти пожалел о случившемся; он взмахнул топором, настаивая на своем праве увидеть то, от чего его хотели уберечь — и он увидел, как последние Бродяги тщетно сопротивлялись огромным роботам.
Бродяги попытались сбежать с площади единственной дорогой, все еще открытой для них — по мерцающему мото-тротуару, проходившему слева от Полу-Тела и уводящему вверх к Залу Мониторов. Похоже, они не увидели роботов, спускавшихся к ним, двигавшихся по тротуару в противоположном направлении; они вопреки всему нагоняли отступающих.
Все роботы, за исключением шести, уже спустились к основанию спирали, и было очевидно, что они контролируют ситуацию.
Роботы шевелились и проворно орудовали выдвижными конечностями. Они исправляли недостатки в запутанной, сложной жизни города. Они разрывали, стирали, разбивали все уцелевшие аномалии.
Большая часть «аномалий» теперь превратилась в бесформенные кучи, лежавшие у основания Полу-Тела, мото-тротуар возле статуи стал мокрым и скользким. Движущаяся дорожка медленно унесла прочь все остатки вражеской армии, и внезапно вниз посыпались безжизненные тела Бродяг, а роботы перестали шуметь.
Углубления и отверстия появились в их мерцающих телах, и механические руки втянулись обратно внутрь. Колеса, напоминавшие пилы, исчезали медленнее; казалось, они скользили прочь, оставляя позади темно-красные пятна.
Грубая кожа Агара побелела — он был поражен случившимся.
Роботы не попытались напасть на его людей; внезапно он знал, что один из них покачнулся и направился к нему через всю площадь. Робот подходил все ближе и ближе, пошатываясь, как пьяный, подчиняясь неким непонятным телео-электронным импульсам.
Робот остановился прямо перед ним, замер и посмотрел на человека огромным, мерцающим глазом, появившимся посреди пустого туловища. Медленно, как будто повинуясь притяжению магнита, Агар подобрался поближе к этому большому немигающему шару. Он не знал, почему его сердце так сильно забилось. Он достаточно часто смотрел в глаза роботов. Он был готов увидеть одного из людей Государственной безопасности, образ которого отражался в глубинах глаза — увидеть человека, направляющего действия робота из Палаты Общественной безопасности.