Марина СТРУКОВА МИР ЗА РЕКОЙ. РУССКАЯ ГОТИКА
"Смерть — естественное и необратимое прекращение жизнедеятельности биологической системы".
Энциклопедия
"Смерть — это великая возможность".
Бордо Тодол
* * *Москва — город весёлый, но нельзя ему доверять, оглянуться не успеешь, как сожрёт и не подавится. Он весь в дыму и грязи, в пыли и человеческих отбросах, в россыпи огней, в мареве злобы и страсти. Тихо и чисто только на кладбищах. Там слоистый туман на опавшей листве и каждая ветка осыпана кристаллами дождя, и каждый крест и памятник в сонных слезах нездешних снов…
Вот розовая царапина в сером небе блеснула и потускнела, осеннее утро махнуло белым рукавом, и взлетели с криком вороны из утлых гнёзд на высоких, тесно прижавшихся друг к другу осинах и берёзах. Раздался дальний гул электрички, и тихие шаги по разбитым зеркалам воды на асфальте, где отпечатались глиной протекторы машины, вывозившей мусор.
На аллее, в глубокой фиолетовой тени, стояла девушка лет четырнадцати в темном свитере, джинсах и кроссовках. Длинные русые волосы, круглое полудетское лицо, серые спокойные глаза.
Словно вспомнив что-то, она сунула руку в рюкзачок, облепленный пёстрыми значками, и, вытащив мобильник, набрала номер:
— Я добралась, стою у подъезда… Что делать будем? Говорила же, компьютерный дизайн изучаем.
Света отчитывалась матери о том, где находится. Теперь та может спокойно ехать на работу, уверенная, что дочь сидит у подруги за компьютером. А Света уже пошла по кладбищенской тропинке в сиреневую хмарь.
К зданию кладбищенской администрации подъехала машина директора. "Хозяин кладбища" выкатился из машины:
— Ночуешь что ли тут?
— Здрасте.
Проплелась продавщица из киоска с цветами и свечами, за ней следом бежал пёс, живший тут же. Далеко среди деревьев копали могилу, над ямой взлетали и шлёпались на края комья глины. На краю стоял и курил рабочий, переговариваясь с теми, кто в яме. Все они привыкли к Свете, которая ходила сюда почти каждый день. Сначала просто сидела недалеко от могилы брата, приютившись на лавочке в соседней ограде, потом стала убирать листву, поправлять цветники.
Была у Светы школа, подходя к которой она мечтала, что на месте школы увидит здоровенную яму, был дом и её картины, пачка дисков с фильмами и музыкой. А всё-таки лучше было здесь.
Она заметила, что между близко стоявшими оградами набилась листва, выгребла её и собралась отнести к урне, стоявшей у здания администрации. Но заметила, что не одна на аллее.
Прижав к груди охапку листьев, Света холодно смотрела на подходившую девчонку, по виду её ровесницу. Лицо девчонки, густо напудренное, было белым, как стенка, карие глаза обведены коричневым, губы в шоколадной помаде, волосы черные, густо побрызганные лаком, топорщились с претензией на стильную прическу. Маленькие, розовые от холода ушки девчонки были унизаны колечками пирсинга, и возле уголка рта искрилась крошечная стеклянная росинка.
— Зажигалки не найдётся? — Спросила девчонка, вытаскивая пачку "LM".
— Не курю.
Девчонка похлопала по карманам и радостно сообщила: "Ничего, свою нашла"
Света не повернулась и не ушла — времени целая вечность, а продолжала разглядывать девчонку. Та закурила, стряхивала пепел ногтем, блестевшим лаково, как черная спинка жука.
— Мы тебя видели. Подрабатываешь здесь?
Света недоуменно приподняла брови.
— Помогаешь убирать. — Пояснила собеседница.
— Нет. — Они помолчали.
— Мы — дети боли, — сказала девчонка строго. Смотрела изучающе, отслеживая реакцию. Света о таких знала: одеваются в чёрное, любят фильмы о вампирах и мертвецах, гуляют по кладбищам.
— Слышала. — Она не хотела прерывать разговор, но что-то нужно было делать с охапкой листьев.
— Отвлекаю, — поняла девчонка. — Хочешь, помогу? У тебя кто-то здесь похоронен?
— Брат.
— О, извини.
Света пожала плечами. Девчонка подобрала какую-то ветку, и они пошли к урне.
— Как тебя зовут? — Спросила Света.
— Лалуна.
— Странное имя.
— По-испански означает "луна охотников".
Они пошли обратно, кто-то мелькнул между деревьями.
— Наши пришли тусоваться.