— В том чтобы жить.
— Ну уж от тебя-то я такой пошлости не ожидала. Мне кажется, жизнь дана для того, чтобы человек снова прорвался к бессмертию.
— В детях своих человек бессмертен. — Нежно улыбнулась Эми. — Гены и так далее…
— Ну да. Как будто ты или я похожи на своих родителей и хотим быть такими как они. И как будто наши правнуки будут помнить наши имена… — Покачала головой Власта.
— Власта, я с тобой согласна, — кивнула Света. — Человек умирает, и родные забывают его. Знаете ли вы имена своих прадедов? Я поняла, что от человека на земле остаётся только слава. Поэтому то, что может принести человеку славу, дороже ближних, дома, жизни. Ибо слава — это вечность. Только память о тебе имеет значение — дарит бессмертие. Если бы у меня был талант, я всё принесла бы ему в жертву — любовь, дом, мелкие радости бытия.
— Так он есть у тебя, ты же рисуешь классно, — сказала Лу.
— Откуда я знаю, что это мне поможет?
— Ты должна попробовать. Тогда мы тоже не исчезнем, если ты нас нарисуешь. — И она захлопала кукольными ресницами, прелестная как японская фарфоровая кукла. Света умилилась.
— Я тебя нарисую. Но вообще-то художник должен избирательно относиться к тому, кому давать вечность.
— И вообще давать, — подмигнул Слэш. — А теперь рабочий момент. Кто что нарыл нового в Сети, в магазинах?
Начали обсуждать увиденное и прочитанное.
— Самозащита от грёбаной жизни. — Прокомментировал Крыс.
— Мы правы на все сто. Надо как можно меньше времени прибывать в реальном мире, где время проходит зря. Лучше прожить тысячу жизней где-нибудь в тридевятом царстве за тридевять земель. Можно в толкиеновском Средиземье, можно в говардовском Вантите, или никитинской Артании. — Убежденно сказала Света. Уж кому как не ей это было знать. Как наркоман впарывает себе очередную дозу и ловит кайф, так она торопливо выбирала книги или диски с фильмами и забрасывала их в горящую топку сознания, вечно требующего информации.
У большинства людей всё было наоборот.
Свинская реальность в глазах обывателей однозначно ценнее небесной мечты. Потому что реальность осязаема, её можно хватать, рвать, жрать. И когда писатель извлекает своего персонажа из мира грёз и тычет мордой в дерьмо или сперму, критики одобрительно крякают. Рыцарь должен разлюбить Мадонну и отыметь кухарку на заднем дворе, чтобы толпа зааплодировала, и назвала это победой жизни!
* * *В апрельский теплый день они сидели на пороге склепа — Света Лу, и Власта, напротив стояли Слэш и Крыс. Откупорили пиво.
— Смотрите, наша Эми! — Воскликнул Слэш.
Эми выглядела непривычно — ни корсажа, ни кружев, строгий костюм кремового оттенка, светлые туфли, легкий макияж, только прическа прежняя — волны и спирали светлых локонов до талии. Серебряный крестик на шее.
— Эй, ты странная какая-то! — Заметил Слэш.
— Привет, ребята. — Сказала Эми звонким голосом, её глаза сияли. — Как жизнь?
— Нормаль, — ответил за всех Крыс.
Эми словно ждала вопроса, и её не разочаровали:
— Ты чо такая гламурная? — Слэш подошел вплотную к Эми, демонстративно заглянул в декольте, хотя видел эту грудь более открытой в корсаже.
— Жизнь изменилась.
— Не заметно.
— Наверное, я должна с вами попрощаться.
— Это как понимать? — Глаза Слэша стали круглые как пуговицы. Такие глаза Света видела у плюшевых мишек.
— Я выхожу замуж на днях.
— Ни фига себе. Маша — не наша. — прокомментировал Слэш.
Остальные молчали. Как-то неожиданно всё получилось.
— Эми, а когда твоя свадьба? Ты ведь нас пригласишь?
— Понимаете, ребята, — мягко улыбнулась Эми. — Это семейное торжество, там будет узкий круг родственников и знакомых.
— Мы думали, что твой узкий круг это мы? — Недобро ухмыльнулся Слэш.
— Да, конечно, как же иначе. Но там будут люди совсем другой возрастной категории, ровесники моего жениха, а ему около сорока. Правда он прекрасно выглядит. И вам там будет неуютно. Но сейчас я приглашаю вас в ресторан. Мы должны красиво попрощаться. Я уезжаю в Германию.