Жанна окончательно проснулась, смахнула прочь все липкие видения, и стержень ручки вторгся в белизну бумаги, оставляя на ней темно-синий след прилежного Жанниного почерка.
И когда оставалось только подписать свежесозданный документ, в кабинет без стука и приглашения влетела Света. На ее выразительном лице лучезарилась необычайной теплоты улыбка.
– Ура! – закричала Света. – Я достала два билета, как ты и просила!
Она положила на стол две розовенькие бумажки, приговаривая:
– Ряд двадцатый. Места не самые удачные, но зато два и рядом.
– Спасибо, – отозвалась Жанна.
– И это все?! – воскликнула Света. – Я тут, можно сказать, совершила подвиг, обменяв один билет на два; а мне в ответ выдают крохотное "спасибо". Да еще со взглядом печального клоуна. Где радость? А?
– Знаешь, Света, мне сейчас не до радости, – ответила Жанна. – Но специально для тебя я говорю: огромное такое, размером с циркового слона, спасибо.
– Нет, ты лучше скажи, что у тебя случилось! Ведь что-то такое произошло?
– Ох, Светка, Светка, – воодушевилась Жанна.
– Ты поругалась с Иваном – и теперь билеты вам не нужны?!
Жанна улыбнулась и ответила:
– Да нет, конечно! Просто я ухожу из статистического агентства. Вот, пишу заявление.
– Ты увольняешься?
– Да, – подтвердила Жанна.
– Нет, я конечно, рада, что у тебя с Иваном все в порядке. Но новость об увольнении просто ужасна! Не иначе министр тебя сподвиг! Написать это: по собственному желанию. Эх, какой злодей оказался – а я всегда считала его таким хорошеньким дяденькой, щедрым на подарки. А он, видите ли, мелочный и коварный. И тебя, Жанночка, с такой халявной должности прогоняет. Стыд и срам!
– Света, он меня не прогоняет. Это все Зоя Петровна…
– А что Зоя Петровна?
Жанна с волнением выдохнула:
– Давай, не будем об этом. Я увольняюсь, потому что сама того хочу.
– Хочешь уйти с должности, на которой ничего сложного делать не нужно, а зарплата, как у начальника отдела?!
– Да ладно тебе чужие деньги считать! Вот, лучше получи свои честно заработанные фильмы, – сказала Жанна и вынула из ящика коробочки видеодисков.
Некоторое время Света занималась дисками, но потом вновь вернулась к старой теме:
– И все-таки я тебя не понимаю! Чего тебе не сидится на тепленьком месте?
– Понимаешь, Света, здесь вокруг территория его высокопревосходительства. И Николай Александрович будет сюда наведываться. Он вчера был. Думаю, что и сегодня заглянет.
– А ты его теперь видеть не можешь!
– Примерно так, – согласилась Жанна.
– Ах, ты, моя бедненькая.
– Не нужно меня жалеть. Я со всем этим справлюсь.
– Верю, что справишься. Но все равно жалко, что больше тебя тут не будет, – сказала Света.
– И мне тоже жалко… – проговорила Жанна.
Закрытый кинопоказ проводился в старом трехэтажном доме. Серый фасад выглядел совсем невыразительно, пусть его и украшали четыре пилястры. Когда-то давно здесь располагался маленький музыкальный театр, о чем сообщала памятная табличка, но затем здание передали союзу кинематографистов, которые обжили это место и превратили его в свой закрытый клуб.
Внутри было так же невзрачно, как и снаружи: прошагав через узкий холл, больше похожий на коридор, Иван и Жанна остановились у окошка гардеробной. Старушка в клетчатом платье, что принимала куртки и давала номерки, даже не посмотрела на ребят. "Куда мы попали?" – подумал Иван, глядя на желтые лампочки, дружно горевшие в пятиконечных люстрах и напомнившие парню о пригородном профилактории, в котором проходили сборы для физкультурников.
Но как только Иван прошел через широкую дверь, отмеченную надписью "партер", прежние впечатления улетучились, потому что перед его взором открылся пусть и такой же куцый, как и весь дом, но нереально красивый зрительный зал. Было полное ощущение, что ряды покрытых бархатом кресел, декоративные колонны, удерживающие бельэтаж, круглые плафоны с витиеватыми держателями, растущими из стен, и даже брусчатка паркета в проходах – все перекочевало сюда из главного театра страны, в котором Иван был однажды на новогодней елке: тот поход запомнился восьмикласснику Ване вовсе не задорным представлением с Дедом Морозом и не сладким подарком, полученным от Снегурочки, а той грандиозной архитектурой, что окружала школьников во всех помещениях театрального дворца.
– Господи, – произнес Иван, – тут прямо как в государственном Главтеатре. А снаружи и не скажешь!
Жанна посмотрела на него с маленькой ухмылкой.
– Нет, на Главтеатр совсем не похоже, – заявила она.
– А ты там была?
– Была. И неоднократно.
– А… С министром… – проговорил Иван.
– Давай не будем об этом, – обиделась Жанна. – Что было – то прошло. Тем более что я увольняюсь из статистического агентства. Точнее сказать, уже написала заявление об уходе.
– Ты мне не говорила об этом.
– А теперь говорю. Все-таки, статистическое агентство слишком связано с ним. Мне нужно найти что-то другое: и чем дальше оно будет от министерства торговли – тем лучше.
Зал постепенно наводнился народом. И были это в основном люди солидные и немолодые. Перед сценой, скучая от безделья, прохаживался опрятный старичок в черном пиджаке с ярко-красным пятном торчащей из кармана гвоздики. У стены стоял джентльмен с массивной шевелюрой и забавно жестикулировал, рассказывая дамам, что окружали его, какую-то очень интересную историю. Дамы были в восторге, улыбались, причем вовсе на так искусственно, как модели с обложек модных журналов, хотя платья на дамах были такие же вычурные, как у глянцевых дылд. Кучерявый рассказчик интересных историй так ладно размахивал руками, что Иван посчитал его дирижером оркестра и большой творческой личностью.
– А почему этот кинопоказ называют закрытым, – вдруг спросил Иван, повернувшись к Жанне.
– Потому что будут показывать фильм нелегально. Ну, то есть, фильм, который наши прокатчики не купили.
– Значит, в обычном кинотеатре этот… – Иван посмотрел на надпись на билете, – "В забегаловке по четвергам" показывать не будут?
– Да, – кивнула Жанна. – Хотя, если он здешней публике понравится, то могут и купить. Но обычно такого не происходит.
– Господа! – раздался громкий голос. На узкой сцене перед белым полотном экрана стоял человек, поднявши руку.
– Минуточку внимания! – сказал он. – После просмотра будут приниматься заказы на изготовление диска нынешнего фильма, а также некоторых других кинолент этого же режиссера. Поэтому, не забудьте подойти в фойе к Якову Борисовичу: записаться и сдать деньги. Чтобы не получилось, как в прошлый раз, господа! Очень неприятная тогда была история. Андреева, вы меня слышите?!
В этот момент в зале раздался всеобщий хохот. И только Иван ничего не понял. А какая-то дама в красном платье принялась что-то гневно говорить оратору, но ее не было слышно из-за бурного ликования пышноволосого "дирижера".
Когда веселый шум утих и все вновь погрузились в свои местечковые разговоры, Иван шепнул Жанне:
– А что это было? Почему все так радостно отреагировали?
– Не знаю, – ответила Жанна. – Я сама тут в первый раз. И публика здесь не совсем та.
– Что значит: не совсем та?
– Ну, тебе этого не понять. Николай Александрович меня водил в другие места – и люди там были, как бы это сказать, более привилегированные, более утонченного вкуса, лучше одевались и выглядели.
– Но здесь же люди в костюмах и шикарных платьях… – произнес Иван.
– Вот я и говорю, что тебе этого не понять, – прозвенела Жанна прямо над его ухом.
Парень прошелся внимательным взглядом по публике, рассматривая каждое строгое лицо, останавливаясь на каждой группе разговаривающих или стоящих вместе. Иван даже заметил некоторые отличия между людьми из разных групп, но все эти люди независимо от места, возраста и соседей казались ему одинаково светскими.