Кинетранс уже громко гудел — ячейки генератора включились на максимум. Мехта стоял рядом с аппаратом, положив правую ладонь на включающий рычаг.
— Ричард…
— Нажмите, Нельс, уже пора.
Мехта прижал левую ладонь ко лбу. Смуглая кожа собралась в болезненные морщины.
— Ричард, по-моему… Арбор, очевидно…
Поуп успел подхватить его на руки. Мехта слепо пытался схватить рычаг, который выскользнул из его пальцев.
— Нет, старина…дайте мне… отправить эту…
Он успел взяться за рычаг, но тут же его тело обмякло и повисло на руке Поупа.
— Что случилось? — еле выговорил я.
— Стирающий импульс, — ответил Поуп. — Он уничтожил запись личности. Я надеялся, что генерал не станет так торопиться.
Я потрясение уставился на безжизненное тело Мехты.
— Запись личности… Так значит… значит, доктор Мехта был андроид?
Худое лицо Поупа совсем обострилось.
— Да. Нельс Мехта умер два года назад на Седьмой Антареса. Запись его личности поместили в эту физическую копию. Генерал, разумеется, знал об этом. Мне удалось убедить его, что специализированные знания доктора Мехты нам абсолютно необходимы, и он дал согласие, чтобы я выписал копию сюда для участия в работе над проектом… Крэтчит, подержите его, пожалуйста.
Поуп переложил неподвижную фигуру мне на руки. Трудно было поверить, что это остывающее тело никогда не было по-настоящему живым.
— Генерал, видимо, близок к панике, — сказал Поуп. — Несомненно, он уже знает, что бомба исчезла. И знает, что Нельса у него в комнате нет. Стирающий импульс — мера, к которой он прибегнул от отчаяния, на всякий случай. — Поуп обхватил кисть Мехты, все еще сжимавшую пусковой рычаг кинетранса. — Ну, Крэтчит, кончаем! — Он нажал на рычаг.
Раздался легкий треск.
Я поглядел в камеру. Она была пуста. Поуп отключил генераторы и гул затих.
— Ну вот, — сказал Поуп. — Нельса мы оставим тут. Дайте я вам помогу.
Вдвоем мы опустили тело на пол и прислонили к аппарату. Его правая рука все еще сжимала пусковой рычаг.
— Вполне убедительно, — заметил Поуп. — Генерал вот вот явится. Тем не менее нам следует доложить ему… — Он поглядел на меня, а потом на безжизненное тело. — Такой чудесный человек, Крэтчит. Блестящий мыслитель, но не только: он принадлежал к тем по-настоящему хорошим людям, каких мне выпало счастье узнать.
Поуп сунул руку во внутренний карман и извлек трубку. Я с недоумением смотрел, как он спокойно уминает табак в чашечке — как будто кончил читать лекцию перед завороженными студентами.
— Кстати, Крэтчит, — сказал он сквозь первый клуб дыма, — вы, конечно, знаете, что отвечать генералу, когда он начнет вас допрашивать о случавшемся.
Я еще не собрался с мыслями, но ответил сразу:
— Я доложу ему, что доктор Мехта нажал на рычаг до того, как мы успели его остановить.
— Вот именно. У меня есть сыворотка на случай, если генерал сочтет нужным прибегнуть к наркодопросу, но, думаю, до этого не дойдет. Насторожить его может лишь одно: каким образом Нельс сумел в одиночку ввести бомбу в камеру. Однако генерал прекрасно знает, что у человека в отчаянном положении включаются все запасы сил. Не сомневаюсь, что он в конце концов придет именно к такому выводу.
Как ни ошеломили меня события последней четверти часа, на душе у меня было на редкость хорошо. Загадка доктора Ричарда Поупа немного прояснилась, но одно оставалось мне непонятным.
— Откуда вы знали, доктор? — спросил я невольно.
— Что именно, Крэтчит?
Я улыбнулся.
— Откуда вы знали, что я буду вам помогать?
Поуп ухмыльнулся и выпустил кольцо дыма.
— Я же говорил вам, что обладаю способностью будить в людях самое лучшее. — Он поглядел на часы. — А знаете, Крэтчит, если не ошибаюсь, пришло время обмениваться праздничными поздравлениями!
— Счастливого рождества, сэр! — ответил я.
Я знал, что нас с Поупом ждут не такие уж приятные часы в обществе генерала Арбора. Но кроме того, я знал, что мы сумеем выйти сухими из воды. И Поуп, если ему не найдут замены, начнет сборку новой бомбы для Альянса. А я? Скорее всего я, как и раньше, буду следить за процессом изготовления компонентов для нового чудовища под бдительным надзором генерала. Ведь в это рождественское утро мы всего лишь обеспечили человечеству еще три года, чтобы оно успело повзрослеть. Но во мне крепло убеждение, что этих трех лет окажется достаточно. Поуп направился к голофону, чтобы связаться с кабинетом генерала, а во мне заполыхала радость, какой я не испытывал уже давным-давно.
"Триста световых лет от родной планеты, — думал я. — И Крэтчит, инженер, винтик военной машины, внес свою посильную лепту в дело мира. Вернее, помог другим внести ее".
И мне почудилось, что вокруг меня в это рождественское утро собрались призраки. Мой отец с колорадской елкой на плече… Изо рта у него вырывается белый пар. И Джергинс, контрабандой провезший елку на Дриволд… От стопки с коньяком в его руке отражается звездный свет. И Блай, лилипут с Мирной Некко. И Нельс Мехта… С улыбкой на усталом лице.
"Настанет день, и с войной будет покончено, — сказал я им мысленно. — А пока: счастливого вам рождества!"
"…Нам будет нелегко сохранять наше сознание свободным от предубеждений и сохранять его ясным, а также сохранять ощущение красоты, и способность творить ее, и редкое умение видеть ее в самом далеком, непривычном и чуждом. Нам будет нелегко, всем нам, сохранять и поддерживать все это в огромном, широком, пронизанном ветрами мире. Но тогда мы сумеем помочь, потому что сохраним способность любить друг друга".
Роберт Оппенгеймер
Итак, человечеству обеспечено время, чтобы оно успело повзрослеть.
Чтобы оно наконец научилось подавлять "реакцию енота" при всякой угрозе слепо бросаться навстречу верной и бессмысленной гибели. Преодолеть, как сформулировано в одноименном рассказе Джозефа Грина (США), "предрасположение к политике силы".
Новелла, пафос которой — необходимость переговоров, достижения взаимопонимания и договоренностей, написана с хорошим знанием политических структур современной Америки и ясным пониманием того, что человечество может быть поставлено перед лицом иных глобальных угроз и не вправе позволить себе роскошь жить под угрозой ядерного уничтожения, рискуя забыть древнюю аксиому политики: "Война — последнее прибежище неумелого дипломата".
Логикой созданных им фантастических образов Грин убедительно свидетельствует о том, сколь гибельной для Земли может стать новая война.
ДЖОЗЕФ ГРИН
РЕАКЦИЯ ЕНОТА[37]
Лишь в третьем часу ночи завершилось мучительно тянувшееся совместное заседание по стратегическим вопросам. Последние трое суток советник Джоунз спал только урывками, самым неудобным образом в самолете или в машине. И сейчас, шагая по просторному вестибюлю космического Центра имени Кеннеди, он еле передвигал словно налитые свинцом ноги. Джоунз чувствовал себя таким усталым и разбитым, что был совершенно не способен соображать. К тому же он считал, что вел себя, как надо, отстаивал позицию государства от неотступного нажима представителей военного министерства.
Короче, такая прогулка к стоянке для машин высокопоставленных чиновников (декабрь во Флориде не холодный) освежила Джоунза. Он включил зажигание и выехал по парковой аллее на юг, держа путь к обширному жилому массиву под названием Меррит Айленд. Милдред предпочла родительский дом, где жила ее пожилая мать, шикарной квартире, предоставляемой государственным служащим высшего ранга, совсем рядом с базой ВВС Патрик.
Прошло четыре дня с тех пор, как огромный космический корабль с множеством отражателей вышел на стационарную орбиту в околоземном пространстве и завис над Атлантическим океаном, в тысяче миль от Габона. Охватившая мир паника только усилилась, когда двадцать четыре часа спустя на низких частотах искусственно звучащий голос передал по-английски краткое сообщение. Пришельцы объявили, что им нужен дейтерий (не уточнив — сколько именно), который они сами собираются добывать из океана. Никаких намерений относительно других природных ресурсов человечества они не имеют.
37
Пер. изд.: Green J. The Racoon Reaction. — N.Y.: Analog, September 1983.
© 1983 by Davis Publ.
© перевод на русский язык, "Мир", 1988.