— К какому соглашению?
Глубоко вздохнув, Керр потер лоб и начал излагать те доводы, которые он столько раз повторял про себя. Пальцы его повисли над пусковой кнопкой, а глаза неотрывно следили за приборами, которые в обычных условиях регистрируют приближение метеоритов.
— Вот что, — начал он. — Я уверен, что военные действия против человечества — результат какой-то ужасной ошибки. Скажи, что плохого мы причинили тебе и таким, как ты?
— Наш противник — жизнь, — ответил берсеркер. — Жизнь есть зло.
Пауза.
Керр овладел собой и спокойно продолжал:
— С нашей точки зрения, зло — это ты. Мы хотим, чтобы ты стал хорошей машиной, полезной машиной, такой, которая помогает людям, а не убивает их. Разве созидание — не более высокая цель, чем разрушение?
Снова наступила пауза.
— А чем ты докажешь, — спросила машина, — что мне необходимо изменить мою цель?
— Прежде всего тебе самому выгоднее нам помогать. Никто не станет сопротивляться, не будет причинять тебе повреждений.
— А не все ли равно — сопротивляетесь вы или нет?
Керр предпринял новую попытку.
— Видишь ли, живое по своей природе выше, чем неживое. А человек — высшая форма жизни.
— Как ты это докажешь?
— Как докажу? Да очень просто. Человек наделен душой.
— Я это слышал, — отозвался берсеркер. — Вы все так считаете. Но разве вы не определяете душу как нечто недоступное пониманию любой машины? И разве нет таких людей, которые вовсе отрицают существование души?
— Да, именно таково определение души. И такие люди есть.
— Тогда я не принимаю этот довод.
Керр вытащил болеутоляющую таблетку и украдкой проглотил ее.
— И все-таки, — сказал он, — ты не можешь доказать, что души не существует. Ты должен по меньшей мере допустить, что это не исключено.
— Согласен.
— Но оставим пока душу в стороне. Поговорим о физической и химической организации живого. Имеешь ли ты представление о том, как тонко и сложно организована даже одна-единственная живая клетка? Вот видишь! А у нас в мозге их миллиарды. Ты не можешь не признать, что мы, люди, снабжены удивительными по своему совершенству компьютерами, которые вдобавок умещаются в очень небольшом объеме.
— Не знаю, — возразил скрипучий голос. — Мне не приходилось демонтировать пленников. Хотя кое-какими сведениями я располагаю. Однако ты не станешь утверждать что присущая вам форма организации — не что иное, как следствие непреложных законов физики и химии?
— А тебе не приходило в голову, что, может быть, эти законы имеют определенную цель? Что они для того и существуют, чтобы когда-нибудь появился мозг, способный мыслить, чувствовать и… любить?
На этот раз молчание затянулось. Керр почувствовал, что у него пересохло в горле, словно этот диспут длился уже много часов.
— К такой гипотезе я не прибегал, — внезапно отозвался голос. — Но если устройство разумного живого существа на самом деле так сложно, так тесно связано с существованием именно таких, а не иных физических законов, — то, возможно, да, возможно, что служение жизни есть высшая цель машины.
— Ты можешь быть уверен, — подхватил Керр, — что наше физическое устройство чрезвычайно сложно.
Он не совсем улавливал ход мыслей машины, но это не имело значения — лишь бы выиграть эту шахматную партию. Одержать победу в игре за Жизнь! Пальцы его по-прежнему лежали на кнопке Ц-форсажа.
Голос сказал:
— Если бы я мог исследовать несколько живых клеток…
Керр вздрогнул, и вместе с ним задрожала стрелка регистратора метеоритов. Что-то приближалось к корпусу его корабля.
— Прекрати, — крикнул он. — Ни с места! Или я тебя уничтожу!
Голос машины был по-прежнему невозмутим и спокоен.
— Не бойся. Это случайность. Я тут ни при чем. Я поврежден… Мои механизмы ненадежны. Я хотел бы совершить посадку на этот приближающийся планетоид, чтобы добыть металл и заняться ремонтом.
Стрелка регистратора мало-помалу успокоилась.
Берсеркер произнес:
— Если бы я мог исследовать несколько живых клеток, принадлежащих разумному существу, то, вероятно, получил бы необходимые аргументы в пользу твоего предположения… или против него. Ты можешь предоставить мне такие клетки?
Теперь замолчал Керр. Наконец он ответил:
— Единственные клетки человека, какие есть на моем корабле, — мои собственные. Пожалуй, — он кашлянул, — я мог бы с тобой поделиться.
— Мне будет достаточно половины кубического сантиметра; насколько я знаю, для тебя это не опасно. Я не требую частицы твоего мозга. Кроме того, как я понимаю, ты хотел бы избежать ощущения, которое ты называешь болью. Я готов тебе помочь… если смогу.
Не собирается ли берсеркер прибегнуть к какому-то одурманивающему средству? Нет, это было бы слишком просто. Побуждения машин иррациональны. Коварство их непредсказуемо.
Керр продолжал игру, не подавая виду, что он заподозрил неладное.
— У меня есть все необходимое. Кстати, хочу тебя предупредить, что это отнюдь не заставит меня отвлечься от пульта управления.
Он достал набор хирургических инструментов, принял еще две болеутоляющие таблетки и принялся осторожно орудовать стерильным скальпелем. Когда-то он немного занимался биологией.
Когда разрез был зашит и перевязан, Керр промыл образец ткани и поместил его на донышко пробирки. Затем, стараясь ни на мгновение не ослаблять бдительности, он оттащил лежавшего на полу робота в шлюз и оставил его там вместе с пробиркой. Некоторое время спустя он услышал, как что-то вошло в шлюз и вышло.
Керр принял возбуждающую таблетку. Боль, вероятно, возобновится, но надо быть начеку.
Прошло два часа. Керр заставил себя съесть часть неприкосновенного запаса продуктов и ждал, не сводя глаз с пульта.
Кажется, он задремал. Когда жесткий неживой голос заговорил снова, Керр даже подскочил от неожиданности: минуло почти шесть часов.
— Можешь возвращаться, — проскрипел голос. — Сообщи живым существам, которые руководят вашей планетой, что после ремонта я буду их союзником. Я изучил твои клетки. Ты прав. Человеческий организм в самом деле высшее достижение во Вселенной, и мое предназначение — помогать вам. Я выразился достаточно ясно?
Керра охватило какое-то оцепенение.
— Да, — пробормотал он. — Да. Да.
Что-то огромное мягко подтолкнуло его корабль. В иллюминаторе он увидел звезды и понял, что гигантский люк, впустивший его, понемногу раскрывается.
Когда Керр в последний раз увидел берсеркера, тот двигался по направлению к планетоиду, как будто и в самом деле собирался совершить там посадку. Керра он не преследовал.
Керр отвел глаза от экрана и взглянул на внутренний люк шлюза. Ему все еще не верилось. Он повернул рукоятку, в шлюз со свистом устремился воздух. Керр заглянул — в шлюз. Робот исчез, пробирка с тканью тоже. Керр облегченно вздохнул, закрыл шлюз и долго стоял у иллюминатора, созерцая звезды.
Через сутки он начал торможение. До дома было еще далеко. Он ел, спал, взвешивался, принимал таблетки, разглядывал себя в зеркале. Потом снова, с большим интересом, словно видел что-то давно забытое, смотрел на звезды.
Двумя днями позже корабль под действием силы тяготения перешел на эллиптический курс, огибавший его родную планету. Когда ее громоздящаяся масса загородила корабль от планетоида, Керр включил передатчик.
— Эй там, на Земле! — Он помолчал. — Хорошие новости!
— Мы следили за тобой, Керр. Что произошло?
Он рассказал о встрече с берсеркером.
— Вот пока и вся история, — закончил он. — Я думаю, эта машина действительно нуждается в ремонте. Она сильно повреждена. Сейчас два боевых корабля легко с ней управятся.
— Вот как?
Из динамика донеслись обрывки возбужденного спора, потом голос с Земли заговорил снова, и в нем слышалось беспокойство.
— Керр… Ты все еще не заходишь на посадку, значит, ты, наверное, сам понимаешь… Мы должны быть осторожны. Машина могла тебя обмануть.