Вождь
«Его «мелодия» выражает наши собственные мысли».
На древний как мир вопрос — о роли личности в истории — Жаботинский не дал своего прямого ответа. Но, кажется, можно «вычислить», к чему он склонялся. В своих ранних записках он вложил в уста вымышленного собеседника вот такой монолог:
— Эти идиоты кричат на всех перекрестках, что роль личности в истории равна нулю. История, дескать, творится сама собою, так называемые вожди — это только ее ставленники и приказчики; если бы не было Юлия Цезаря, нашелся бы какой-нибудь Юний Цезарь, но уж история своего добилась бы, и из-за такого пустяка, из-за такой мелочи, как отсутствие той или иной личности, ничто бы не остановилось и ничто не изменилось бы.
Пусть надо мной смеются сколько угодно, а я верю, что без Руссо французская революция запоздала бы на множество лет, без Наполеона ее влияние ограничилось бы одною Францией, а не распространилось бы так широко по всей Европе, а без Гарибальди Италия до сих пор ждала бы... ждала бы своего Гарибальди. Я понимаю, массы накопляют материал, но строят, но зиждут только вожди, и где нет вождя, там лучший и богатейший материал будет лежать и гнить без пользы.
Идеологические вожди бывают двоякого рода. Одни дают содержание движения, дают ту идею, которую должна будет воплотить в жизнь предстоящая социальная катастрофа. Эта идея, или эти идеи должны соответствовать реальным запросам времени и давать практический выход накопившимся потребностям; тогда они постепенно усваиваются обществом, и содержание будущей революции готово. Но этого мало. Нужна еще самая революция. Новые идеи лежат, как мертвый горючий материал: нужен поджигатель.
Это — второй тип идеологического вождя. Секрет его влияния — не в уме, не в знаниях, не в ясном глазомере, а только в настроении, в темпераменте, во внутреннем огне. Вся повышенная температура эпохи концентрируется в его душе; он горит на глазах у современников и заражает их. Тогда они слепнут и уже не замечают его ошибок, его противоречий, его легкомыслия, невежества, даже шарлатанства: они чувствуют только его огонь, божественный огонь, pantön genêtor. И с этого человека начинается революция, этот человек делает историю, а не те умники, что так зорко прочли общественную нужду и так метко воплотили ее в своих социальных и политических идеалах.
И не самые эти потребности, и не самые эти идеи суть двигатели истории, но только личность вождя, маховое колесо социальной машины, без которого эта машина не сдвинулась бы с мертвой точки.
К какой же «разновидности» вождей можно отнести самого почитаемого Жаботинским духовного лидера — Герцля? Жаботинский, вероятно, именно потому и был очарован личностью Герцля, что относился с врожденной подозрительностью к любым «вождям». Жаботинский пытался понять, в чем секрет величия Герцля, его огромного влияния на людей. Он определил это так: Герцль был «прирожденным» вождем, подлинным лидером, не из личных амбиций или под воздействием обстоятельств возложившим на себя обязанности руководителя. Попутно, проводя это исследование, Жаботинский с ядовитым сарказмом отозвался о тех сильно расплодившихся «вождях», по поводу которых «наши дети поразятся, прочтя их биографии, чудовищному несоответствию хвалы, которая им воздавалась, и мелочности и ничтожества их дел и самой их жизни. Будут поражены, что люди, наделенные огромной властью и влиянием, были, на самом деле, просто тряпками, если не хуже».
«Вождем» совершенно иного порядка был Герцль. У него не было никакого звания, никакого поста. Люди просто подчинялись ему, поэтому он был «вождем». В русском языке есть более точное выражение — «властитель дум». Именно таким был Герцль — он «властвовал над нашими думами». Это было фактом, а не должностью. Другими словами, это была правда. Истинные вожди рождаются крайне редко, и их можно распознать как раз по тому, что они не претендуют ни на какое «лидерство». Подчинение им не имеет никакого отношения к дисциплине. Их слушают, как слушают великого певца, потому что его «мелодия» выражает наши мысли и чаяния. И еще — когда такой человек умирает, он и через десятки лет остается нашим вождем.
«Вождизм»
«Общество, подстраивающееся под вкусы «вождей», а не выбирающее себе лидеров по своим потребностям, не имеет права на существование».
Одно дело — вождь, а другое — «вождизм». Вождь — редчайшее явление, он появляется один на поколение, если вообще появляется. «Вождизм» же — это лихорадочные поиски вождя — пастыря, поводыря, превращающего людей в послушное и бессловесное стадо, лишающего их права говорить то, что они думают, и вообще права думать. Высказывания Жаботинского по этому поводу, приводимые ниже в хронологическом порядке, не нуждаются в комментариях:
Я хотел бы довести до сознания читателя одну вещь. Наш тесный контакт с англосаксами привел к тому, что мы переняли кое-что из англосаксонских идей и многое из их фразеологии. Одно из таких заимствований — слово «лидер». Для англичан и американцев это слово — простая условность, не более. Болдуина называют лидером Юнионистской партии, но это вовсе не значит, что эта партия послушна воле Болдуина. Если завтра вскроются противоречия между ним и большинством в его партии, то попросят уйти Болдуина. Точно так же, как либералы в свое время дали отставку Осквейту и заменили его Ллойд-Джорджем. И так это и должно быть заведено в любом здоровом обществе. И только мы, евреи, заимствуя какое-нибудь слово, принимаем всерьез не только его звучание, но и само понятие, которое оно выражает. У нас всерьез полагают, что задача партии — быть послушной воле вождя.
А ведь это вовсе не еврейский подход. Христиане или магометане могут называть себя по имени основоположников своих религий, мы же, евреи, никогда не именовали себя «детьми Моисеевой веры» или «сынами Моисея». Так нас называли неевреи. Себя мы именовали «евреями», а не «народом Моисея».
Я позволю себе напомнить нашим уважаемым деятелям, что у цивилизованных народов принято «взирать» на программы, а не на «лица», и это разумно, именно так и должно быть. И наоборот, предпочитать программе конкретную личность означает проявлять политическую незрелость. Англичанин или француз, идя к избирательной урне, не думает, кто умнее — Макдональд или Болдуин, Тардос или Блюм. Избирателя интересуют их программы. Большинство англичан, кстати, полагают, что самый разумный политик в Англии Ллойд-Джордж, но большинство англичан при этом отдают свои голоса не его партии, и они правы. Давно пора позаимствовать эту премудрость и нам, сионистам.
Принятый доселе у нас политический «метод» поиска «личностей», прежде всего, аморален, ибо, с одной стороны, вызывает потоки ничем не оправданных восхвалений, а с другой — ничем не оправданной брани.
Нордау ввел в свое время в употребление понятие «общепринятая ложь». Но есть и понятие «общепринятой правды». К примеру, парламентский строй в любой цивилизованной стране базируется на таком «общепринято правильном» предположении, что во главе крупных партий должны стоять люди, обладающие достаточными способностями для управления государством... Но культурным народам этого мало, они хотят застраховать себя от ошибок и смотрят не на личность лидера партии, а на предложенную им программу и план ее проведения в жизнь. И если все это им подходит — они избирают его, нет — извините, будь он хоть семи пядей во лбу.