Пара кинжалов из рукавов пронеслись в воздухе и окончили свой полет в шеях бандитов. Одновременно с этим свистнула еще одна стрела, пробив насквозь грудину, она прибила очередного врага к дереву. Именно в этот момент товарищи уже погибших преступников поняли, что единственный шанс уцелеть это делать ноги. Девки кинулись в разные стороны в паническом бегстве, на ходу бросая свое подобие оружия.
— Скай, оставь их. — мечница решившая поучаствовать в расправе, хотела было ринуться в погоню, но ее остановил мой вопрос. — Тебе охота бродить по оврагам в поисках этих деревенщин?
— Не очень. — честно призналась напарница.
— Пусть идут с миром. Ведь Святая Елена завещала нам прощать и быть терпимее. — мудро заметил я, подстегивая лошадку. Скрипучая телега пришла в движение, наезжая ободом колес на бездыханные останки грешников, отправившихся на высший суд, в милостивые объятья богини.
— Ну зачем ты так? — не успели мы отъехать от трупов разбойников, как прямо над ухом прошелестел укоризненный вопрос. Кажется, мой личный преследователь снова явился на свет из забытья. Ее величество повелительница тьмы собственной персоной. Правда одета она была не совсем так, как полагается для темного бога. В цветастый коротенький сарафан, заканчивающийся чуть выше колен. Ей бы еще коромысло, да платок на голову и ничем бы не отличалась от обитательниц сел в предместьях Афонта. Нахмурив бровки, сущность, маскирующуюся под обычную девицу, спросила. — Обязательно было убивать?
— Самооборона. — оправдался я. — Чем обязан? Или просто пришла проведать свое воплощение?
— Почуяла кровь, вот и пришла. — буркнула темная, усаживаясь рядышком.
— Да? А я-то думал, как и всегда при первой опасности, ты улетучилась куда подальше. — укорил я свою попутчицу. Сражение в замке с оборотнями еще долго буду вспоминать. Могла бы хоть советом тогда помочь, а не оставлять свой сосуд на произвол провидения.
— Сколько можно? Я ведь объясняла, что тогда была занята. У богов есть свои правила и свой распорядок дня. И не всегда он совпадает с переживаниями смертных. — попыталась запудрить мозги Лилит. — Да и не смогла бы я ничего сделать. Мои силы в физическом мире пока не работают.
— Рассказывай. А переполох в таверне кто устроил? Помнишь, как всю мебель в комнате в щепки превратила и ночным горшком в меня запустила?
— Тогда было исключение. — приставив пальчик к своим губам, словно маленькая девочка начала придумывать брюнетка. — Не сдержала эмоции и потратила те крохи сил что оставались. А с горшком ты сам виноват.
— А значит глупый Джон сам виноват. — тяжело вздохнув подытожил я. — Сам кличу беду и сам из нее выпутываюсь. Вопрос, а зачем тогда мне ты?
— Какая глупость. — закатив глазки заметила Лилит. Похоже для нее все было яснее ясного и сейчас мне как несмышленому дитя расскажут непреложную истину. — Тебе выпала великая честь лицезреть мою идеальную красоту. Каждый день и даром. Знаешь ли, в старину люди устраивали массовые ритуальные жертвоприношения, чтобы мельком добиться моего внимания. А тебе несказанно повезло, а ты еще и недоволен. Раньше за такую привилегию готовы были отдать все богатства мира!
— Раньше и трава была зеленее, небо ярче, а потенция выше. — съязвил я, услыхав вполне ожидаемые дифирамбы в свою честь.
— Вот всегда ты так. — с порицанием сказала темная богиня. — Все-то нужно опошлить.
— Кто бы говорил. — вслух произнес одно, а сам вспомнил про визиты Лилит во время наших с Ридли ночных кувырканий. Я-то был не против, но немного напрягает, когда ты с голым задом, а за тобой наблюдают со стороны. Причем судя по прикушенной губке и елозящим ножкам девушки, зритель получал свою долю удовольствия во время чужих совокуплений.
— ДУРАК! — внезапно вскрикнула темная и начала стремительно краснеть. А после неловко спрятала взгляд и просто растворилась в воздухе.
— Странны дела твои Святая Елена…
Глубокая мысль встретилась только с пустотой оглушающей тишины, разбавляемой фырканьем лошади и стуком колес по земле. Ох не тех мы темными называем. Вернее, ошибочно причисляем к ним. Я и позабыл, что Лилит может читать мои мысли. Если подобная хоть и интимная, но несущественная вещь способна вогнать ее в краску, то даже боюсь представить, что будет узнай она о некоторых моих скрываемых желаниях в отношении ее складной фигурки. Но стоит выбросить срамные помыслы. Негоже святому отцу поддаваться проискам лукавого. Верноподданный Святой Елены чист телом и духом. Ведь только тогда можно быть добросовестным пастухом для паствы, продвигая главную заповедь, дарованную светлой богиней. Плодитесь и размножайтесь, дети мои…
Розенбург
Столица Тилезии
Главное Управление Центра Государственного Контроля
Теплые лучи солнца, пробивающиеся через шелковые портьеры на высоких арочных окнах, заливали светом залы ЦГК. Некогда бывшее храмом строение, несмотря на смену своего назначения, не избавилось от богатого убранства демонстрирующего шик и достаток жрецов давно забытого бога. Искусная резьба, позолота и дорогие ткани окружали снующих во все стороны шпиков, стоящих на страже Тилезии. Под сводами живописно расписанного потолка шелестел гул, привычный для скопления большого количества разумных под одной крышей. Его едва перебивал звонкий стук каблуков быстро вышагивающей девушки, с грозной маской на лице. Багрово красные волосы спадающие до самой поясницы, развевались на ходу, так как длинноногая работница ЦГК, широкой уверенной поступью чеканила шаг от бедра. Аккуратно выглаженный черный мундир сидел на ней как влитой, подчеркивая отлично сложенную фигуру и блестел отполированными отличительными знаками. Эмблема Центра Государственного Контроля на груди в виде кинжала, обвитого парой змей, лавровые листы на глухо застегнутом воротнике и планка с ведомственными и королевскими наградами. На плечах покоились вставки с тремя белыми полосками, обозначающими ранг капитана.
Несмотря на будничный аврал привычный для этих мест, занятые своими мыслями и делами сотрудники безопасности, ведомые своими инстинктами, проворно отбегали в сторону, уважительно освобождая путь офицеру. Никто не смел задерживать известную на весь Центр персону, знаменитую своим взрывным нравом и весьма колким языком. Плюс страшила не столько участь нарваться на «добрые» слова от злобной стервы, сколько возможность нарваться на неприятности, спущенные на голову со стороны матери этого дьяволенка с симпатичными чертами. Так уж случилось что капитан пользующийся дурной славой была по совместительству дочерью главы ЦГК. Дураков сюда не брали, поэтому все разумно прятались при виде пребывающей в не лучшем расположении духа девушки.
Не встречая препятствий офицер, за спиной часто обзываемая бестией или кровопийцей, быстро прошла через фойе и зашла в лифт. Хоть перед кабинкой и собралась очередь, но никто не рискнул ехать вместе с ней. Окружающая ее аура злобы подсказала остальным, что сейчас лучше держаться от капитана еще дальше чем обычно. Глядя на замявшихся коллег у красноволосой дамочки, приподнялся уголок ярко накрашенных в цвет прически губ. Хищно алый оттенок выразительно окатил презрением трусов и подхалимов, старательно отводящих взгляд. Она не стала ничего говорить, оставив свои чувства при себе и просто нажала кнопку на панели с обозначением нужного этажа. Подъемник, послушно закрыл двери и работающий на магии механизм бесшумно пришел в движение.
Подъем закончился на последнем этаже бывшего собора. Не обратив внимания на поднявшегося со своего места секретаря, капитан без стука дернула за ручку двери кабинета. Просторная комната, походящая по размерам больше на бальную залу, чем на рабочее место, слепила и заставляла жмуриться от количества света и отблесков от сверкающих чистотой поверхностей. Хрусталь, благородные металлы, шлифованный камень. Весь интерьер утопая в солнечных лучах, пускал сотни отблесков словно освещенная заревом сокровищница. Ее мать всегда любила роскошь и любила подчеркивать свой статус. Даже на такой важной работе как у них.