Зубы… Нет зубов: ни во рту, ни в желудке.
Желудок – мускулистый, с твердой выстилкой, как у кур. В нем «зубы», подобранные на дороге галька и песок, помогают перетирать, мять и давить проглоченных насекомых и ягоды.
Большой муравьед, или юруми, что на языке индейцев гуарани означает «малый рот». Рот у него действительно крохотный, но зато язык длиннее, чем у любого сухопутного зверя, – полуметровый! И когти не маленькие: на передних ногах до 10 сантиметров.
Поэтому, чтобы когти не мешали при ходьбе, юруми поджимает их назад и опирается о землю тыльной стороной пальцев.
Язык. Длинный и тонкий, как шнур, липкий и работает с поразительной быстротой, вытаскивая насекомых из разных закоулков в пнях и муравейниках. Большой муравьед выбрасывает и втягивает в узкую щель рта свой язык 160 раз в минуту! Длина этого языка 61 сантиметр (рекорд для обитателей суши!).
Обратную дорогу – изо рта – муравьям преграждают острые, ороговевшие шипы на нёбе и складки на щеках – «скребок». Он непреодолим: из 30 тысяч муравьев, проглоченных за ночь, на волю не возвращается ни один.
Оборона. Юруми бьет передней лапой, и его трехдюймовые когти способны выпотрошить собаку одним ударом. Даже ягуар и пума не спешат без особой нужды конфликтовать с большим муравьедом: сила в его двухпудовом теле не по росту велика.
Тамандуа, защищаясь, садится и раскидывает передние лапы в стороны. Кто эту угрозу не оценит, того метко поразят острые когти. Чтобы силу их удвоить, тамандуа падает на спину и отбивается всеми четырьмя лапами. При этом какие-то железы распространяют вокруг дурной дух. «Кагуаре» – «лесным вонючкой» – прозвали индейцы тамандуа.
Малый и средний спят днем в дуплах и развилках ветвей. Большой – в небольших ямах, которые юруми роет у корней деревьев каждый раз на новом месте. Он кочевник: в безлюдных местах бродит нередко и днем всюду, куда заведут его вынюхивающий нос и косолапые ноги. Ходит на подошвах задних и на тыльной стороне согнутых назад пальцев передних лап, чтобы когти не цеплялись за неровности земли. Иногда нос и ноги приводят его к реке, и тогда, не задумываясь, пускается юруми вплавь к муравьиным городам, которые чудятся ему на том берегу. Утомившись бродить и есть, спит в своей яме на боку, спрятав голову меж передними ногами и укрывшись великолепным хвостом (волосяное опахало на нем – в 40 сантиметров длиной, а под волосами чешуи). Окраска так хорошо маскирует спящего муравьеда, что и в двух шагах его трудно заметить, хотя яма-постель неглубока: зверь ее заполняет собой вровень с краями.
«Жилетный», или чепрачный, тамандуа – не особый вид и не подвид, а цветовая фаза; в одном помете родятся и кремовые и бурые тамандуа, подрастая, одни из них сохраняют до старости однотонную детскую шерсть, другие с возрастом приобретают двухцветную окраску: ржаво-палевую, оттененную бурым «жилетом».
Мамаша-тамандуа со своим малышом. Большому муравьеду вершины деревьев недоступны, но средний муравьед, тамандуа, – ловкий древолаз и по земле путешествует редко. Он вдвое меньше большого муравьеда, и когти на его передних лапах вдвое короче.
Самка юруми рожает стоя. Затем ложится на бок, облизывает дитя и кормит молоком. Детеныш своими силами взбирается к маме на спину. Носит она его долго, хотя уже через месяц наездник и сам умеет неплохо галопировать. Через два года он забывает об инфантильных привычках и навсегда расстается с матерью. Шерсть его окрашена так хитро, что когда дитя-юруми сидит на спине у юруми-матери, то сливается с ее цветовым рисунком, как бы продолжая и заканчивая его. Заметить малого зверя на большом нелегко.
Малый, или карликовый, муравьед ростом с белку. У него шелковистая рыже-серая, часто золотистая шерстка, подошвы лап и кончик носа красные, а хвост, как и у тамандуа, цепкий.
Самцы больших и малых муравьедов с детьми и самками не живут, но у средних не так. Мать и отец по очереди кормят подросшего малыша волчьим способом: отрыжкой из перемолотых в желудке насекомых. По очереди носят его на себе, а когда он еще слишком мал, устраивают из листьев гнездо в дупле.
Ареалы муравьедов: Центральная и Южная Америка, от Южной Мексики (тамандуа и мико дорадо) и Коста-Рики (большой муравьед) до Южной Бразилии (малый муравьед) и Северной Аргентины (большой и средний). На западе континента, в Кордильерах, муравьедов нет.
Зайцеобразные
Зайцы, кролики и пищухи долго числились в отряде грызунов. Но накопились доказательства, которые заставили систематиков выделить упомянутых зверьков в отдельный, особый отряд.
Зайцеобразные обитают на огромных пространствах земли от Аляски до Парагвая, от азиатских тундр до тропических лесов Явы. Нет их только на Мадагаскаре, на многих островах Южной Азии, не было в Новой Зеландии и Австралии; ныне их завезли и туда, и на Калимантан. В Новом Свете два вида пищух и 24 вида зайцев и кроликов, в Старом – 12-14 пищух и 28 зайцев и кроликов. У всех очень короткие хвосты, зато у многих длинные уши. Все кормятся лишь растениями – в основном травой, корой. Для восполнения недостатка солей зайцы часто гложут рога, сброшенные оленями, кости, землю и снег, политые мочой других животных.
Вес от 100 граммов до 4,5 килограмма, длина тела и головы от 2,5 до 75 сантиметров.
Нет, не грызуны
Известие, что зайцы и кролики вовсе не грызуны, охотник-зайчатник и кроликовод встречают с радостным или гневным удивлением, что зависит от личного отношения к великому отряду грызунов, но вполне оправданным, ибо факт это новый и в широкую публику пробивается медленно.
Зубы и резцы верхней челюсти повергали в сомнение еще пионеров систематики: у грызунов их одна пара, у зайцев, кроликов и пищух – две пары. А при рождении даже три! Правда, по два резца зайчата быстро теряют, но дополнительный комплект в виде тонких четырехгранных стерженьков, крепко сидящих позади больших главных резцов (в верхней челюсти), остается.
Еще одна особенность зубов: у мнимых грызунов они полностью покрыты эмалью. Как у копытных и хищных (и у нас с вами) и вовсе не так, как у бобра или белки, у которых на внутренней стороне резцов, «предназначенной» для постоянного подтачивания, никакой эмали нет. И, наконец, исследования состава крови зайцеобразных показали, что она никогда не текла в жилах грызунов. Более того, здесь замечено некоторое сродство с кровью разных групп копытных.
И тут вдруг обнаружилась другая сенсация. Давно замечали за кроликами и зайцами (впрочем, как и за некоторыми грызунами!) неприятную склонность к поеданию собственных экскрементов. Ученые определили это явление, его называют копрофагией, как порок, замеченный, скажем, и у собак, которых за такое с позором нередко исключали из племенных линий.
И вдруг внимательные исследования показывают: копрофагия – законное и необходимое питание для зайцеобразных. Оказалось, что заяц, кролик и пищуха глотают не всякие экскременты, а только утренние и не сухие и почти не жуют их, принимая как таблетки. Открылись занятнейшие свойства пищеварительного тракта. На первом этапе пищеварения еда проходит через кишечник, и бактерии, поселившиеся в слепых кишках, насыщают ее отходы какими-то необходимыми для жизни веществами. Затем эти названные цекотрофами «отходы», богатые бактериальной флорой и витаминами, вновь отправляются в путь, теперь последний… Зверьки, предоставленные самим себе, обычно устраивают две уборные, одна из которых одновременно и место трапезы.