В декабре, например, на островах Кергелен самки строят гнезда, перед Новым годом уже насиживают одно большое яйцо. В марте выводятся птенцы. Месяц самка согревает «большой шар белого пуха с двумя живыми черными глазками». Вдвоем им уже тесно в гнезде, она уступает бугорок земли своему недорослю и неделю-две сидит рядом с ним.
«Что касается отца, то он незадолго перед тем уже вернулся к бродячей жизни над океаном. В мае я всегда заставал птенцов в одиночестве. Так как они питаются, конечно, не воздухом и продолжают быстро расти даже после отлета матери, ясно, что она время от времени возвращается, чтобы покормить своего птенца, но эти посещения, по-видимому, происходят через большие промежутки времени» (Э. Обер де ла Рю).
Между тем приближается южная полярная зима с дождями, снегом и, самое неприятное, с вечными ветрами. Почти ни дня без бури! «Постоянство и сила ветра достигают здесь таких рекордов, равных которым вы редко встретите где-либо». Именно нестихающие ветры принесли архипелагу Кергелен дурную славу «страны вечных ураганов», «островов отчаяния».
И все это должны перенести молодые, еще беспомощные альбатросы. Всю ураганную зиму сидят они на жалких, развеянных ветром гнездах. Одни среди буйства стихии!
Никто и ничто их не греет, и редко мать прилетает покормить. А если погибнет в странствиях над морем?
Страшно подумать… День за днем, месяц за месяцем бездумно дремлют бесперые птенцы под проливным дождем и леденящим снегом, спрятав голову в пух и грудью повернувшись к ветру. Но сон их чуток: негромкий шорох или тихие шаги несут угрозу, худшую, чем ветер. Одним прыжком, разбуженный тревогой юный альбатрос вскакивает навстречу незваному нарушителю его уединения. Щелкает клювом, угрожает. Но что он может сделать: средства защиты ненадежны, для сильного недруга не опасны, грозят лишь неприятностями, не увечьем.
Ударит, ущипнет клювом – пустяки в общем-то. Вот тут «ворвань», отвратительно вонючая струя, выброшенная из клюва, более эффективна, чем щипки. Но и в этом отношении они значительно уступают молодым гигантским буревестникам, располагающим большими запасами подобной жидкости. Вот зима уж позади, забыты ее невзгоды. Весна вернулась на острова. А с нею и взрослые альбатросы. Но им нет дела до подросших и оперившихся детей прошлогодних выводков. Они заняты прежде всего брачными делами. В комичных позах предаются бесконечному флирту.
«Если несколько самцов ухаживают за одной самкой, это происходит всегда с соблюдением полного достоинства. Самцы никогда не теряют своего сосредоточенного вида и не дерутся» (Э. Обердела Рю).
Скоро самки, выбрав на лугах, у берега моря, подходящее место, ковыряют, рыхлят клювами землю. Строят из нее, смешав с листьями, небольшой бугорок: гнездо. Большое яйцо насиживают по очереди с самцом.
А прошлогодние их дети?
Забытые и покинутые, один за другим улетают они в самый разгар гнездостроительства в неведомые еще морские края. Некоторые задерживаются и первый в своей жизни Новый год встречают и провожают на островах. «После долгих путешествий вокруг земного шара они, несомненно, возвратятся размножаться на те равнины, которые видели их появление на свет».
Буревестники и «штормовые ласточки»
В семействе буревестников птицы большие и малые: крошки ростом с дрозда и такие, что альбатро сам не уступают в размахе крыльев – 2,8 метра гигантских буревестников.
Разные и повадки: одни – скитальцы, подобные альбатросам. Гигантские буревестники, следуя за восточным ветром, облетают земной шар, другие лишь на сотни метров решаются удалиться от паковых льдов Антарктиды, среди которых ищут пропитание, в основном планктон. Это снежные буревестники из рода пагодрома. Многие из них гнездятся в горах Антарктиды в 300 километрах от побережья!
Но большинство – на берегах Антарктиды и на некоторых ближайших островах (к северу до Южной Георгии). В ноябре – декабре начинается у них гнездовое время. В марте птенцы покидают гнезда, но ни они, ни взрослые птицы далеко не улетают. Появление над морем этих небольших (до 40 сантиметров) белоснежных птиц – верный признак близких паковых льдов. Гнездящиеся с ними по соседству (и в те же месяцы) антарктические буревестники и так называемые капские голубки в поисках пищи разлетаются шире по холодным и умеренным морям южного полушария.
Многие буревестники окрашены неярко, бурых, в общем, тонов, многие со светлым брюхом, но капские голубки пегие. У них большие, издали видные черные и белые пятна – сверху на крыльях и спине. Моряки, плававшие в южных широтах, хорошо знают этих птиц: они с криками встречают корабли и долго летят за ними, подбирая брошенные в море съедобные куски. Большими, шумными стаями собираются на дохлых китах, тюленях, отдирают и глотают жир и мясо. Где много планктона, там и они. Пластинки на клюве действуют как цедилка, которая помогает капским голубкам выуживать из воды даже мелких рачков.
Но еще лучше это полезное приспособление развито у китовых буревестников. У некоторых и клюв широкий, словно утиный. Миллионными стаями собираются они в морях южного полушария над скоплениями планктона. Погрузив клюв-цедилку в воду и хлопая крыльями (тело при этом почти все над водой!), быстро скользят по волнам, набирая полный рот рачков и другой планктонной мелочи, выловленной из воды по способу усатых китов (отсюда и название этих птиц).
У одних видов цедилка развита лучше, у других хуже: первые кормятся мелкил планктоном, вторые ловят добычу покрупнее. Поэтому и гнездятся в разное время, даже на одних и тех же островах: с таким расчетом, чтобы, когда птенцы пор растут, необходимый корм был в море в изобилии.
Утконосый буревестник (с самой совершенной цедилкой, которая улавливает водяную мелочь величиной «с булавочную головку») еще зимой начинает рыть нору для гнезда. Но не спешит – лишь в сентябре будут положены в ней яйца (он гнездится на островах Атлантического и Тихого океанов южного полушария, где зима, когда у нас лето).
Почти все виды рода птеродрома обитают в Тихом океане, один из нарушивших это правило, бермудский буревестник, или кахоу, был недавно как бы заново открыт. Давно уже никто не видел на Бермудских островах этих птиц. Они считались вымершими. Но вот в 1951 году американские зоологи на скалах небольшой группы островов Касл-Харбор нашли живых и здравствующих кахоу вместе с птенцами и гнездами!
Пять взрослых птиц удалось поймать в петли. Надев на лапы кольца, «вымерших» птиц отпустили на волю.
Поискав хорошенько, обнаружили в скалах еще 17 гнезд кахоу.
Теперь на Бермудах под охраной закона гнездится уже около ста птиц (правда, завезенные на острова крысы угрожают процветанию этой небольшой пернатой колонии). Птенцов кахоу выводят зимой, а летом, в жару, улетают в открытое море. По-видимому, как и другие представители их рода – в приантарктические холодные воды. Ловят (в основном ночью) мелких рыб и кальмаров, выхватывая их на лету из воды.
Гигантские буревестники на островах вокруг Антарктиды терроризируют пингвинов, воруют яйца и птенцов. Малые их собратья и даже кролики, если они там водятся, живут в страхе перед ними.
Гигантских буревестников за неприятный запах моряки называют «вонючками». Аспидно-серые, ростом они с альбатросов, не очень крупных. В гнездах у них почти всегда одно белое, позднее зеленое от водорослей, очень большое яйцо, втрое крупнее куриного.
Птенец, который из него появится через два месяца, «злобный и подвижный». Очень агрессивный, бежать, кем-либо потревоженный, и не думает. «Встречает противника лицом к лицу», широко расставив ноги для лучшего упора перед меткой «огневой» атакой, которая немедленно последует: вонючая струя, с силой выброшенная из клюва!