Тут каракурты особенно опасны: когда бродят в поисках тени и прохлады, весь май и жаркий июнь, заползают нередко на спящих людей, в подвалы, в трещины глинобитных домов, в арыки, под корни, в норы черепах и грызунов – пути ядовитого паука и человека часто тогда сходятся. Финал этой встречи трагичен для обеих сторон: человек укушен, паук раздавлен.
Бродят серые от пыли каракурты поздним вечером, ночью и рано утром, днем изнывают от зноя на временных тенетах. И чем жарче печет солнце, тем в большем числе покидают они обжитые места, покрывая дорожную пыль и пески трепетным узором своих следов.
Когда ползут каракуртихи, всюду тянут за собой две паутинные нити. Комочки земли, кусочки сухих листьев и всякий другой мусор прилипает к ним и волочится за пауком. Чтобы от этого ненужного груза освободиться и чтобы путь их был яснее нитяными трассами отмечен, паучихи залезают на всякие возвышения и там паутинные нити на некотором расстоянии друг от друга закрепляют. И ползут дальше, и снова телеграфную линию за собой тянут, и паутинки, сближаясь, опять длинным клином сходятся. По направлению этого клина, говорит П. Мариковский, легко узнать, куда каракуртиха, в какую сторону здесь ночью проползла.
А по путеводным нитям, как гончие по следу, юрко, резво бегут, спешат пятнистые пауки – это можно видеть на восходе и закате. Значит, смысл первой миграции паучих не только бегство от жары в тень, но и облегчение непростой задачи женихов в леопардовых нарядах. Если бы невесты сидели все по домам, найти их было бы куда сложнее. А тут ариаднины нити выручают. По ним временную резиденцию паучихи найдя, пауки ее окружают, повиснув с раскинутыми ногами на паутине. От сонного безделья иногда пробуждаясь, кидаются друг на друга, дерутся, боксируя передними ножками. И вдруг, вспомнив о главном, церемонно ухаживают за той, ради которой они собрались: «своеобразно приседают, слегка потряхивая паутинные тенета», и осторожно касаются ее передними ножками.
Если она еще не в том возрасте, когда серенады прельщают, недозрела, то кидается на ухажеров, сильно сотрясая паутину, – они разбегаются кто куда. Впрочем, многие пауки на такой риск в этом случае не идут, а терпеливо в сторонке, на краю паутины, ждут своего часа – пока она созреет, чтобы цель их визита ее не бесила.
Вот «мирная», типичная идиллия времяпровождения женихающихся каракуртов, записанная с натуры в дневнике полевых наблюдений П. Мариковского:
«По периферии беспорядочной паутинной сети в неподвижных позах расположились четыре самца. В центре тенет самка восьмого возраста, пожирающая недавно убитую самку этого же возраста. Немного в стороне висит половозрелый убитый самец. В тенета бросается прус. Самка тотчас же кидается на него, энергично заплетает паутиной и кусает. Движения самки, оплетающей добычу, вызывают возбуждение самцов, они оживляются и поспешно приближаются к ней. Временами наиболее энергичный прикасается к самке передними ногами. Самка вздрагивает, решительно прогоняет самцов и вновь принимается за еду. Но самцы продолжают мешать, настойчиво ухаживая, и самка, бросив добычу, спускается на землю и медленно уползает по дну арыка.
Пройдя около 15 метров, самка добирается до свежесплетенных тенет, принадлежащих также самке восьмого возраста. На краю тенет ее встречает в позе, готовой к нападению, „хозяйка“. Оба паука на мгновение застывают в неподвижности, но „гостья“ энергично нападает на „хозяйку“, стараясь облепить ее паутиной. „Хозяйка“ поспешно отбегает в сторону, и оба паука успокаиваются на одних тенетах в нескольких сантиметрах друг от друга. Через два часа „хозяйка“ покидает свое жилище, оставив в нем посетительницу, около которой на краю тенет внезапно появляется самец, застывший в позе ожидания.
На первых тенетах покинутые самцы вначале неподвижны. Но вскоре наиболее юркий начинает бегать по тенетам. Найдя оплетенного пруса, самец обкусывает паутинные нити и сбрасывает добычу на землю. Между самцами начинается драка. На следующий день около самки уже пять самцов, а на покинутых ею тенетах – два самца и новая самка седьмого возраста».
Невесте от женихов покоя нет – надоедают ей, аппетит портят. Самых назойливых она смиряет очень просто – отправляет с этого света на тот. Но других этот мрачный урок не смущает. Поэтому приходится паучихе, которая не любит суматохи, бросив дом и гостей в нем, уходить, искать одиночества и покоя (пусть временного!).
По-калмыцки каракурт – «бельбесен-хара», что значит «черная вдова». Так же – «черной вдовой» – назвали каракуртова заокеанского родственника и американцы. Смысл прозвища очень точен: сразу после свадьбы почти все паучихи этого рода сами себя обрекают на вдовство – убивают эфемерных мужей. Если за первым, домогаясь любви, придет второй паук, то и его ждет та же печальная судьба.