Некоторые пауки-волки из рода тарентула заимствовали у тарантула не только имя (кроме одной буквы!), но и черты жизни и наружности.
Красиво окрашенный другой паук-волк с Мадагаскара.
Тарентул-ремесленник, самый крупный из них (16 миллиметров), врагам угрожает так же картинно, как тарантул, в той же позе и манере выставляя на внезапное обозрение такой же черный свой низ.
Компиляцию сходных черт довершая, многие тарентулы, как и тарантулы, живут в норках, в чужих или самими вырытых. У иных они прикрыты тщательно пригнанными крышечками на шарнирах, как у четырехлегочных землекопов, нам уже знакомых. А один среднеазиатский тарантул строит из земли над входом узкую и высокую, словно фабричную, трубу. Зачем она ему? Пока не ясно.
Коренастые «волки» трохозы охотятся по ночам, а днем под камнями, слегка оплетая свое логово шелком, дожидаются темноты. Тут часто и находит их злейший враг пауков – красно-черная оса аноплиус. Как только такая встреча состоится – считайте, паук обречен. Он даже особенно и не сопротивляется, словно сознавая, что пробил последний его час и надежд на спасение нет никаких. Два-три укола снизу вверх в грудь – и консервы из паука готовы. Остается только норку вырыть и там его спрятать. У. Бристоу раскопал однажды пятнадцать парализованных осой пауков и положил на сырую вату. Месяц прошел, а они еще были живы, слабо шевелили кончиками ножек. А один и вовсе очнулся от паралича, в который поверг его хитрый осиный удар жалом по нервам, и убежал.
При всем уважении к отваге и искусству этих ос лучше было бы, если б проделывали они свои изящные хирургические операции не над пауками, а над кем-нибудь еще, вредным человеку. Над гусеницами, например, как осы аммофилы, или над саранчой. Друзей наших, пауков, пусть оставят в покое. Но у ос, увы, свои на этот счет понятия.
Наше знакомство с разными породами пауков-волков не будет в меру полным, если не представлю я вам, хотя бы в нескольких словах, паука – «пирата рыбачьего». Он бархатисто-бурый, с белым крапом, двойным продольным пунктиром, обозначенным сверху на брюшке, живет на верховых болотах, в шелковой трубе, похожей немного на контрабас. Труба подвешена вертикально в густых зарослях сфагнового мха; нижний, открытый конец погружен в воду, верхний, надводный изогнут вбок, и в нем оставлено окошко. Из него пират выскакивает, чтобы какое-нибудь насекомое жизни лишить. Если самому ему жизнь спасать приходится, то ныряет через широкий зев трубы-контрабаса в болото и под водой на стебельке отсиживается. Волосистое его тельце и ножки уносят с собой достаточно воздуха, чтобы там не задохнуться.
Значит, паук-пират – такой же аквалангист, как серебрянка, и жилье у него похоже на водолазный колокол, только оно не подводное, а, так сказать, амфибиальное: малая часть его под водой, а большая – над водой.
Свадебные танцы и, увы, семейные заботы
Это редкое и незабываемое зрелище! К сожалению, не многим из людей повседневные заботы позволяют присутствовать на спектаклях, которые по весне церемонно разыгрывают пауки-волки перед капризными своими паучихами. Доктор У. Бристоу описал эти представления лучше всех; его весьма живописное свидетельство примем за документальный образец театральной критики о любительских спектаклях в природной режиссуре.
Актеры тут разные, и манера исполнения у каждого своя, хотя и много в ней общих черт.
Ликоза безумная выступает на сцене перед единственным зрителем с таким амплуа: словно котурнами, вздыблены ее ножки – паук на цыпочках, сколько мог, поднял себя над землей и кажется высоким и внушительным. Черные руки-педипальпы широко раскинул – одну вверх, другую вниз. Замер так, красуясь, словно ждет одобрительных аплодисментов от восхищенной его эффектным выходом публики.
Оваций не дождавшись, переходит к следующему номеру: мелкой дрожью трясет, как в ознобе, растопыренными педипальпами и передними ножками, упертыми в землю. Затем вдруг местами педипальпы поменял: ту, что была вверху, вниз опустил, нижнюю вверх поднял и дрожит, как дервиш в экстазе, еще и брюшком. Так семафоря попеременно – вверх и вниз – вибрирующими педипальпами, медленно, церемониальным шагом наступает на паучиху. А в непосредственной уже к ней близости так сильно трясет передними ножками, слегка приподняв их над землей, что никаких сомнений в его великой страсти не остается.