Следом шёл короткий список прав, которые, как мне кажется, тут тоже нарушаются. К примеру, право на трёхразовое питание — взрослые прямо сказали, что обеда тут нет. Право на медицинскую помощь — вот не верю я… Право на восьмичасовой отдых — это ещё может быть, хотя как оно на самом деле будет, узнается позже.
Был ещё один обнадёживающий пункт, и гласил он так: «Граждане пятой категории, принёсшие исключительную пользу администрации добывающей компании «Underground Search», по месту нахождения могут претендовать на апелляцию и ходатайство со стороны компании на высшем суде для перевода в четвертую категорию». Я усвоил только начальные знания университета и юриспруденции там не было. Поэтому не до конца понял некоторые слова. Но мне кажется, это именно то, что позволит мне получить выход на свободу.
К тому времени, когда я добрался до списка обязанностей, мы уже подошли к залу для инструктажей. Свернув окно нейроинтерфейса, мешкая, я прикоснулся к считывателю, и дверь привычно распахнулась.
— Ну и где вас носит, бездари?! — прошипел у входа Петро и почему-то только меня схватил за грудки.
— Меня охранник задержал! — быстро выпалил я, а светловолосый меня на удивление быстро отпустил, хоть и фыркая.
— Ближе подходите! Инструктор Николай уже объясняет… — сказал он, подталкивая меня дальше в зал к скамейкам.
Зал был практически пустой, не считая тех, кто поступил вчера со мной в это место. Двенадцать хмурых подростков сидели на разных скамейках и слушали, что говорит седоватый дядька в чёрной военной форме. С левой стороны стояли молодые помощники старшин. Всего четверо, пятым к ним подошёл Петро. Говоривший военный находился на небольшой сценке полуметровой высоты, а сразу за ним была ещё одна автоматическая дверь.
— Я вижу опоздавших, — послышался голос со всех сторон, когда мы усаживались за дальнюю скамью. — Повторять, кем вы тут являетесь, я не буду. Вкратце — вы граждане пятой категории. Вопросы? — изогнув бровь, спросил он, обращаясь к нам.
— Простите… — робко поднял я руку, а инструктор поглядел на меня и кивнул.
(Иллюстрация 2.2)
— Но я был гражданином третьей категории. Почему…
— Мне плевать, кем вы были, если вас прислали с приказом верховного судьи на исправительные работы! — громче отчеканил он, а затем оглядел всех. — Продолжим инструктаж… Вам запрещается прятать или проносить мимо пункта досмотра найденный материал. Запрещается попытка использования сфер или ловушек… — продолжил он говорить то, что я и так уже знал.
После монотонного оглашения списка запретов, которые всё равно половину выполняться не будут, он перешёл к описанию места работы и для чего нужны мы, «мелкие».
Я также знал, что мы находимся в расконсервированном военном бункере, но вся важность этого места не в нём — буквально с полкилометра вниз и на запад находится мёртвый улей зелоидов. Это что-то типа целого комплекса каналов, проходов и широких коридоров с помещениями, заваленными грунтом и различными пустотами, которые изъели землю в радиусе пяти километров вокруг.
В середине войны, когда люди вынужденно покинули этот бункер, зелоиды обосновали свою базу с лабораториями по выращиванию себе подобных и для производства оружия и оборудования. Таких мест на планете немного. За сто лет нашли только двадцать, так как человечество им спуску не давало. Ну а после уничтожения «Звезды смерти» инопланетян и зачистки недобитков на поверхности и орбите Земли их база превратилась в гробницу. Они все погибли прямо здесь, потому что годами не вылезали на поверхность.
Роль и обязанность детей в группе добытчиков — это разведка через узкие щели и технические каналы для поиска новых проходов и помещений. Почему для этих целей не используют дронов? Ответ прост: здесь присутствует несильное электромагнитное излучение, которое глушит связь. Но вот рабочий диапазон модулей связи от шестого поколения он удерживает на расстоянии ста метров довольно стабильно.
— Эм… Извините, дядя военный, — поднял я вверх руку на этом моменте, и он мне кивнул. — А почему не используют промышленных дронов с усиленным трансивером? — озвучил я свой вопрос, а инструктор изумлённо вскинул брови.
Видимо, я не должен был задавать такие вопросы в силу своего возраста.
— Всё очень просто, парень. Вы в сотни раз дешевле промышленных дронов. Ответ ясен? — усмехнулся он, а я нахмурился и кивнул.
Что и требовалось доказать. Обыкновенная утилизация «недостойных граждан» — как говорят по федеральным каналам. И это то, против чего в том числе боролись мои родители.