— Вы не дотянетесь. — Эльф уже наливал в высокий кубок тонкой струйкой вино. — Как ваше имя?
— Льор. А…
— Льор, — повторил эльф. — Льор… Это, наверное, сокращенно от «Льэлиор»?
— Нет. Просто Льор. Я из семьи бродячих артистов.
— И здесь вы…
— Мои родные пропали во время последней войны. С тех пор я не выступаю как актер.
— Но танцуете вы великолепно. Разрешите вас пригласить?
— Меня? Но…
Однако незнакомец уже взял его за запястье, заставляя встать.
— Вино, — вспомнил Льор, когда чужая рука властно легла на его талию.
— Ах да! — Незнакомец рассмеялся. — Мы совсем про него забыли! Выпьем? И перейдем на «ты»?
— Если вы скажете мне свое имя…
— Эллиар.
Он быстро плеснул во второй кубок немного темной, пахнущей травами и медом жидкости, торопливо пригубил и, отставив кубок, тут же поцеловал юношу в губы.
— М-м…
— Ты мне понравился сразу, — прошептал эльф. — Ты один или у тебя кто-то есть?
— Э-э… — Льор замялся, не зная, что сказать. С одной стороны, он действительно был сейчас одинок, но как же тогда учитель? Ему нужна была энергия, и ученик был готов отдать ее по первому требованию. Однако Фрозинтар ясно дал понять, что на более близкие отношения не стоит рассчитывать.
— Я не знаю, — промолвил он.
— Но тебя кто-то ждет?
— Пожалуй, нет.
— Не грусти. — Эллиар прижал его к себе. — Этой ночью не стоит грустить! Это ночь любви и счастья. Помнишь легенду?
— На заре времен Солнце влюбилось в Землю, и страсть его была так сильна, что оно отказалось покидать ее даже на ночь, — без запинки ответил юноша. Вывернувшись из рук обнимавшего его эльфа, он поискал глазами — где-то неподалеку как раз в это время менестрель напевал именно эту балладу.
Земля тоже влюбилась в Солнце, и они были готовы слиться воедино, но к тому времени на Земле уже зародилась жизнь. Было время, когда Солнце не заходило несколько дней, все живое погибало от жары и усталости, ибо никто не мог даже задремать на ярком свету. И тогда Покровители разлучили влюбленных, спасая растения и животных — разумных существ тогда еще не было. Они оставили Земле и Солнцу только один самый длинный день в году, когда влюбленные могут быть вместе. По легенде, Эль-прародитель родился как раз от этой единственной ночи любви, когда Земля была готова сгореть в объятиях Солнца. Поэтому все живые существа твердо стоят на земле, своей матери, но всю жизнь тянутся к свету — к солнцу, своему отцу.
— Да, в эту ночь мы вспоминаем любовь Земли и Солнца. — Эллиар опять привлек Льора к себе. — Наша любовь — это отголоски той страсти, которая дала начало всем нам. И Перворожденным, и людям, и альфарам, и всем остальным.
— Оркам, троллям, гоблинам, — прошептал юноша, но его последние слова были заглушены новым поцелуем.
— Не стоит, — промолвил эльф, — в такую ночь вспоминать о созданиях Тьмы. Их создала Тьма из зависти. Им не дано…
— Наш император — орк, — напомнил Льор. — И чьи создания драконы?
— Драконы родились из Тьмы и Света. Они не добрые и не злые, а как бы сами по себе… С чего это ты вдруг заговорил на отвлеченные темы? В такую ночь не стоит думать о чем-то, кроме любви. А ты красивый мальчик. Я сразу тебя заметил, только долго не решался подойти. Возле тебя был этот…
— Мой учитель, — ответил Льор. — Он — драур.
— Кто?
— Учитель. Он учит меня магии и…
— И он тебе нравится?
Льор прикусил губу. Стесняясь своих наклонностей, он ни разу ни с кем не говорил на эту тему.
— Немножко…
— Но он не достоин тебя! Где он сейчас? Держу пари, ему намного интереснее развлекаться на стороне. Он даже не думает о тебе. А вот я… Я не отпущу тебя никуда! Мы всегда будем вместе!
— Вы — адепт Ша? — воскликнул Льор, боясь и надеясь услышать ответ.
Эллиар рассмеялся:
— Какие глупости ты говоришь, мальчик! Я имел в виду совсем другое. Идем, покажу.
Он обнял юношу за талию и решительно увлек прочь от ярких огней, громких голосов, песен и веселья.