- Скажи, Рыс, хочешь ли ты обмануть Рихтера, если он и впрямь задумал свое перерождение за счет нас? Или?..
- Нет, не хочу. Ложь предосторожности, когда ты только попробовал выдать нас за отца и дочь, он учуял сразу. Помнишь? "Не нужно начинать с вранья", вот и продолжим столь добрую традицию... В скольких обликах мы были, правда? И господами, и нищими, и в ратниковой форме, и в крестьянских одеждах, и в одеждах слуг. Сколько имен сменили! Обман и притворство стали близкими спутниками жизни со всеми прочими, но с Миракулум нужно оставаться теми, кто есть, без лжи и обмана. Нам нужно честно искать с ним встречи и честно с ним говорить.
Аверс с заметным облегчением поцеловал меня в висок и выдохнул:
- Я рад услышать от тебя это. Ты думаешь так же, как и я, и в решениях у нас не будет разногласий. Вижу в нем друга и не хочу предавать, доверил ему жизни однажды - свою и твою, доверюсь и впредь. Никто не знает Рихтера так, как мы, и не позволим чужим языкам нарушить уверенность. Смещение знака не может быть плохой приметой. Если что-то и меняется, то только к лучшему. Рыс...
- Да, я знаю.
- Мы в одном можем ошибаться. Решили искать Миракулум, а теперь я почти уверен, что он сам нас ищет. И найдет.
Глава десятая
Ни Краса, ни Итиду мы больше не увидели. Через два часа были собраны и готовы, и с Роттери попрощались коротко и благодарно. Барон проводил нас, взял с оружейника слово, что обязательно вернемся и отдадим долг друзей и гостей как следует. Берт нисколько не сожалел о том, что оставляет проводника и больше не отправится в путешествие. Он настолько был спокоен и походил на самого себя, что можно подумать - поединок выжег в нем иного человека. Он опалился и очистился, просветлел лицом и мыслями.
Скорость приятна. Если прежде погоня будоражила кровь, и лошадь мчала от преследователей, а ветер бил в лицо, то теперь те же чувства я поймала, спокойно сидя в машине и наблюдая, как мир проносится мимо. Ни ветра, ни скачки, ни горячих боков коня, - а вдох хотелось сделать поглубже. Мы не бежали от Полутени, не бежали от Алхимика, мы лишь продолжили свой путь неизвестно куда и я радовалась холодку в животе от полета в быстрой современной карете, что парила над дорогой без ухабов и рытвин. Ни капли настороженности или неприятия не оставила мне эта поездка.
В столице сесть на поезд до Побережья сразу не вышло - все равно выжидали до отправки еще два часа. Аверс из автоматов сделал куда-то звонки, купил еды в дорогу, разделил между нами деньги на случай, если вдруг непредвиденные обстоятельства все же заставят разойтись. Берт, не стерпев, взял себе крепкой выпивки в дорогу и объяснил, - пить не в привычке, спутник он надежный, проблем не будет. Это только сегодня, только чтобы отойти. Никто и не собирался осуждать парня, но его оправдание заставило улыбнуться от противоречивых чувств. Берт ненавидел нас или все же проникся дружбой? Утром он жаждал Аверса убить, а теперь не хотел, чтобы я или оружейник подумали о нем скверно, как о пьянице.
Но мысль о том, что путешественника из Берта выжег поединок, оказалась поспешной. Вечером, уже в поезде, он постучал к нам. На немой вопрос Аверса ответил:
- Можно я здесь побуду, с вами, хотя бы немного? Наедине с собой я теперь с ума схожу...
- Заходи.
Я расположилась у окна, с книгой, а оружейник пересел на мою сторону, кивнув Берту на место напротив.
- Развлечь вас чтением сказок? Я могу переводить бегло и постараюсь не запнуться. Они короткие, похожие на притчи.
- Прочти.
Люнтберт приткнулся в угол, закрыл глаза, сжался весь и обмяк, только слушая голос, но больше ничем не мешая. Утих, не спал, - иногда открывая глаза и глядя на пейзаж за окном. Аверс тоже сидел расслабленно. Молчал и слушал, не прерывая меня ни словом. Скорее всего они не обращали внимания на смысл сказаний, думали о своем. Моя мысль тоже частенько уводила от строк к попытке прислушаться - не происходит ли со мной еще каких странностей, не оживет ли змея, решив вернуться на поверхность рубца на шее? Хотелось думать о произошедшем и о переменах, но я понимала - впустую. Одни вопросы, а ответы не получить. Я развлекла себя, наслаждаясь легкостью перевода и яркостью тех знаний о языке, которые вновь мои и вновь ясны!
- Который раз привычною дорогой
Восходит солнце, свернутое в шелк,
Чтобы раскрыться сердцем-недотрогой
В пути тому, кто от него ушел.
Который раз по-новому меняясь,
Плывет луна, одетая в пыльцу,
Чтобы однажды, светом распыляясь,
Им прикоснуться к гордому лицу...
- Эска поэтому влюбилась в тебя?
Замолкнув на вдохе новой строки я подняла глаза на Берта, который вдруг тихо спросил в никуда, не нас, не себя, а словно кого-то еще. И даже то, что он обращался к Аверсу, не развеяло этого ощущения.