- Не замерзнешь, не бойся. Камни нагретые, как летом.
Он кивнул мне на плоский подходящий валун, а сам, скрестив ноги, уселся на землю. Оттянул горловину свитера, задрал рукава, а потом вдруг стянул его через голову, оставшись на зимнем, пусть и южном воздухе в одной футболке.
- Жарко. Перестарался с обогревом.
Минуту спустя и я стянула с плеч куртку, оставшись с голыми руками и шеей. Слезы подсушил жар от костра и свежий ветерок с моря.
- Я рожден от смертных мужчины и женщины, мое имя Рихтер, в этом не обманул, и я также нуждаюсь в еде, воде и пище, как и все люди. Я сам по себе не божество, Рыс, хоть не старею и не болею, и играюсь магией так, как хочется. Ты станешь такой же. Будешь черпать силу из стихий и, если хочешь, зовись хоть колдуньей, хоть все той же Крысой, сути твоей это все равно не поменяет.
- Я стану Миракулум?
- Нет. Ты станешь - Сангвис... - Рихтер подмигнул. - Так ли я ошибался, решив, что через тебя на мир смотрит сама богиня жизни? Ты уже сейчас прекрасный сосуд для ее сил, пей из источника, наслаждайся заслуженным. После завтра, когда я буду уверен, что выдержишь, ты, Рыс, в благодарность, поможешь мне с ритуалом.
- Полутень говорит о перерождении.
- Так и есть.
- И кто-то должен умереть?
- Наверное, без смерти не обойдется... но эти глупцы сами виноваты.
- Я не верю им. Не верю ни одному слову!
Рихтер сверкнул глазами, с его безмятежного лица слетела молодость. Он вдруг огрубел до столь резких черт, что стал уродлив. Белозубая улыбка почернела, став оскалом, рот - пастью с иссеченными до крови тонкими губами, а из ворота футболки по шее поползла черная змеиная чешуя:
- Не веришь?! А знаешь, скольких сгубило мое испытание? Знаешь, как люта моя ненависть к вашему женскому роду, что вдвое лживей, чем весь человеческий род? И не к другим, а к себе! Предатели, обманщики, лицемеры! Я ненавижу людей, они алчны, порочны, слабы и трусливы, и не сознаются в том даже собственному отражению! Я - Змеиный Алхимик, Крыса, я - Черный Колдун! И запомни - я никому не друг!
- Но это не значит, что друзей у тебя нет...
- Проклятье...
Обратная магия за считанные мгновения вернула на место студента, и лишь обреченность и печаль заменили прежнюю веселость и прежнюю злость. Рихтер вздохнул:
- Не этим ли ты купила меня, ясные глаза, что с самой первой встречи не страшилась и видела в любом из обликов человека? Умеешь ты смотреть и видеть - в самое сердце. Да, если уж угораздило попасть в плен твоей дружбы или любви, то от преданности не вывернуться... И, кто знает, может на самом деле это не ты мне попалась на пути трижды, а я тебе? Истинное проклятье... не искал привязанностей, а одну пронес сквозь века.
- Спасибо, Рихтер.
- Опять "спасибо"! Глупая ты девчонка... - он хлопнул меня по коленке, а потом и по голой голени, где истлела одежда. - Сидишь тут вся в драном, знаешь, что завтра тебя топить буду на самом дне ледяного моря, а все равно благодаришь. Подожди еще сутки. Не выплывешь и умрешь, так придешь призраком и задушишь за все хорошее.
- Договорились. Рихтер... Мы здесь надолго?
Тот вскинул черные глаза и виновато, по-детски, свел брови домиком:
- Неуютно, устала? Тут до города часа два пешком, дотерпишь? Или...
С присвистом и движением руки он заставил языки пламени закрутиться в маленьком вихре.
- Лучше дойду...
Глава тринадцатая
Как было смиряться со знанием и как принять новое?
Миракулум по пути милостиво наколдовал мне достойный наряд по своему вкусу - одел во все черное, длинное: полу-плащ, полу-пальто особого кроя, с капюшоном и рукавом в три четверти. Платье из шерсти, сапоги из замши, перчатки из тонкой кожи, - чудно! И щекотно до смущения - легкий дым забирался даже в самые тесные и спрятанные от взора уголки, обволакивая и облегая тканью прямо живьем, по телу.
Рихтер купил мне хлеба, а потом, забрав свою куртку, оставил в неизвестном городе, одну.
- Не пропадешь!
И ушел, как сгинул - за углом высокого дома.
А как одна осталась, так все и навалилось на меня, - что тяжелыми мыслями, что душевными ранами и невозможностью поверить в то, что могу теперь колдовать. Не чувствовала я в себе магии, как силы или возможности. Да, напугала Итиду огнем, да, перенеслась пылью через большое пространство, - а эхо за это отзывалась сильно. Гладкая кожа на запястьях сияла белизной, но я-то вспомнила пытку. И пережить ее заново мне пришлось несколько часов назад. Ни один человек, лошадь или машина меня не догонят - но я вновь воскресила в памяти жестокую игру в танцовщицу для насильников и безысходный побег. Больно...