Так минул день. Я выходила из особняка, гуляла по городу, выглядывала - не сопровождает ли охрана, они же сторожа из Полутени, но никого не заметила. Я ждала прихода Рихтера, но он так и не появился, не забрал меня для новых испытаний. Да и будут ли они?
Итида исполнила просьбу. Вечером, отдав долг Полутени в общении за ужином, увела наверх, на высокий чердак особняка, что был обставлен не хуже комнат. Принесла гитару, приказала подать десерт - не только мороженое, но и новое для меня лакомство: кремовая паста с дроблеными орехами и кусочками фруктов. Можно было есть то одно, то другое, а можно и вместе.
Моя память часто отправляла в прошлое, все время цепляясь за мелочи нового времени, и хваталась за все, как потерпевший за доску обшивки в шторм - лишь бы выплыть. Так и теперь, - кусочек лакомства, аккуратно нарезанный на дольки брусок, отнес меня в замок Раомс, на маленькую кухню, где лесничая готовила еду пленникам и залепляла кашей комки ценной пищи. То мяса, то вот схожих с этим - меда, орехов и сухих фруктов.
Знала ли я тогда, в тяжелый и решающий для себя день, что буду вспоминать об этом с улыбкой грусти через несколько лет, через несколько веков после?
- Что сыграть?
- Сыграй чувство вины, Итида...
Как же я раскаивалась... Я на самом деле предательница, - дала Аверсу клятву, что впредь не расстанемся и невзгоды пройдем плечом к плечу, и нарушила ее. Да, нас развел Миракулум, но ведь после я сама поддалась обиде и сбежала. Ускользнула прямо из рук, желая причинить любимому человеку боль в отместку за то, что усомнился во мне!
Эта размолвка - маленькая, и великого не порушит: едва увидимся, как окажемся в объятиях друг друга. Но последняя встреча и ее исход еле заметной занозой сидели в сердце. Мне вновь хотелось унестись к Аверсу, вновь оказаться как можно ближе, и, самое нестерпимое, - рассказать все!
Я думала над тем, в чем должно помочь Рихтеру, предавалась чувствам смятенным и слабым, понимая - как мне хочется в эти минуты не быть одной, и трезвила себя пониманием - нельзя. Поддамся, и, едва предстану перед оружейником, как долгожданное счастье вырвется словами, а тайны выдавать - нельзя. Никак! В ушах так и стояло объяснение Миракулум, что Аверс превратится в зверя с одним слепым инстинктом - защищать меня и ребенка. А так быть не должно. Я не знала всего, что ждало впереди, возможно, опять жертва или борьба, оружейнику нужен трезвый ум, не замутненный чувствами.
Где он сейчас? Рвется ли его сердце ко мне с той же силой, что и мое - к нему?
Итида играла глубоко и чутко. Струны под пальцами пели о чувстве покаяния, наполняясь не только им. В музыку вплелись и тоска, и светлая грусть, и надежда на прощение.
- Из глубин огня, из глубин земли, из глубин родниковых вод...
- Что?
Сбилась девушка, а я чуть очнулась.
- Прости, Итида.
Продолжать играть не стала, а отложила инструмент, сев в широком кресле удобно и расслабленно. Спросила так, словно ей интуиция подсказала о моем источнике печали:
- А все-таки, где же твоя свита, Рыс? Ты мне так и не ответила тогда. Где твои телохранитель и паж?
- В дороге.
- Поругалась с любовником?
- Аверс мой муж. - Призналась, растроганная музыкой и смягченная в обороне собственных тайн. - Между нами мир.
- Ого...
- У меня тоже есть к тебе вопрос любопытства, ответишь? Опиши Алхимика - каким он пришел к тебе в день, когда наградил даром проводника? Ты видела его лишь однажды?
Итида одарила меня тяжелым взглядом, потом сменила позу, привстав и рыская в складках юбки, пока не нашла искомого - вытащила из потайного кармашка маленькую плоскую фляжку. Посмотрелась в ее слабое отражение, еще раз тронула гладкую кожу у глаза, и лишь потом открыла крышечку:
- Один раз. Мне шестнадцать едва исполнилось и в больницу я попала после побоев, когда отец прознал, что я пила спиртное на своем дне рождения. Миракулум пришел прямо в палату, и вначале я приняла его за врача, хотя ни специальной одежды на нем не было, ни служебного значка с именем. Даже не помню, о чем он меня спрашивал, так я на него пялилась во все глаза - истинный бог, красив, мускулист, язык подвешен, и смотрит прямо в самую душу. Потом вникла в то, что говорил. А как взял за руку и змея укусила... господи, рехнулась. Меня коснулся другой мир. И я изменилась.
- Итида, а это он сам сказал тебе, что готовится к перерождению?
- Да. И сказал, что ждет женщину, которая ему в этом поможет. А еще... такие странные слова - "и обнимет меня, и прижмет к груди"... Помню слово в слово.
- Именно так?
Я еще не поняла, чего испугалась. Но холодок уже погладил мне сердце темным предчувствием.