— Да.
— Туда и побежите. Только не думай, что все сейчас, день еще не пришел. Поняла?
— Да.
— Ужин!
Повозившись с засовом, ратник открыл и мы вошли внутрь. Пахло здесь плохо, почти как в хлеву. Но было довольно тепло, такого крепкого мороза не ощущалось. Анике кивнула на меня:
— Сегодня мне нужны лишние руки.
Но страже объяснения были не нужны, человек забрал корзину и лениво кивнул. Их стол и лавки были в отдельном закутке, и на раздачу никто смотреть не собирался. Я сглотнула горький комок подступившего страха. Сейчас я узнаю — жить мне или умереть, если Аверса не окажется среди пленных.
— По одному!
Часть помещения была разделена стенами, и каждая такая глубокая ниша закрыта высоким, до потолка, дверным щитом на засовах. Никаких замков — только крючья, вбитые в камень, и пара балок. Изнутри не выбраться, а снаружи открыть легко. В каждой двери у пола было вырублено оконце — чтобы только посуду просунуть. Когда мы подошли, Анике рявкнула «по одному» громко, хотя никакой возни или рук в проеме я не увидела.
Сняв одно кольцо с миской, я зацепила ком в черпак и положила на дно. Руки у меня тряслись так, что едва не уронила ее пока опускала.
— Сюда две. И вон, видишь на столбе плошка железная, лей воду. Два раза поднесешь!
От голоса лесничей я дрожала еще больше, и воду почти пролила.
— Ловчее, ловчее! — тут она ударила пальцем в щит двери и глухо шепнула: — Как звать? Отзовитесь по именам…
Голоса назвались, а Анике, взглянув на мое лицо, шагнула дальше.
— Сюда две. Шевелись. Ночь нам тут торчать?!
Потом следующая:
— Сюда две.
Оставался седьмой пленный, последний, я держалась от слез, хотя чувствовала, они вот-вот хлынут из глаз против моей воли. И когда оружейник, назвав свое имя, протянул руку за миской, я упала коленями на пол с жидкой соломой и закрыла лицо руками. Миска звякнула, ком с кашей укатился, а лесничая ударила меня по затылку:
— Вот дура! И руки крючьями! Собирай быстро!
Но я не могла, я оторвала ладони от лица, сдержав рыдания, и схватила его пальцы.
— Аверс… — насколько могла шепотом выдавила я. — Ты не ранен? Ты здоров?
Дверь бухнула. Оружейник ударил в нее или лбом, или другой рукой.
— Рыс… живая!
— Тихо там!
Теперь щит сотрясся от удара тяжелого кулака хозяйки.
— Как ты попала сюда, Рыс? — Его ладонь стиснула мою до боли. — Выбирайся, беги в Шуул.
— Без тебя… не уйду…
Аника, схватив меня за шею, тряхнула. Подопнула миску ногой. Я свободной рукой вернула испачканную еду на место, сухо всхлипнула:
— Отпусти, я тебе воды налью.
— Не нужно… глупая моя Рыс… беги!
— Кто ты такой, чтобы я тебя слушала? — Повторила я свои же слова, и рука на моей шее властно потянула вверх.
— Иди забери миски. И корзину от вчерашнего ужина.
Короткое объятие наших пальцев оборвалось, я послушно шагнула в сторону и стала собирать миски обратно.
Когда мы с лесничей вернулись в подвальную кухоньку, она свирепо взялась за мой подбородок и хотела отчитать, но замолкла. Ее лицо вдруг стало другим, сначала отрешенным, потом печальным. Я смотрела ей прямо в глаза, снизу вверх, и готова была даже к побоям.
— Дура… — голос женщины прозвучал непривычно мягко, с горчинкой, — глупая его Рыс…
Я так была счастлива! Это короткое свидание не давало мне покоя, и сердце билось от волнения даже когда я вернулась и продолжила свою работу. За мыслями, я не сразу расслышала, что меня зовут.
Кухня бурлила, одна из поваров вымыла мои руки, проверила одежду, завязала на поясе чистый фартук и вытолкнула к столам, где уже украшали блюда к подаче. Не хватало подавальщиков, и я в числе прочих пошла с подносом наверх.
Я так была счастлива! Все, что мне поручили я делала бездумно, и удивительно, что получилось не оплошать, не споткнуться и не заблудиться в господской части замка. Сначала я двигалась за спиной впередиидущего, а потом высмотрела на широком столе место для подноса. Нужно было столь же быстро уйти, но мой взгляд задел господ и я увидела знакомое лицо. В Раомс почетным гостем со своим отрядом прибыл Леир, тот цатт, что допрашивал нас в Неуке.
Когда я вернулась второй раз, в зале было больше людей — еще вельможи, старшие из ратников в форме, в нише залы расположились музыканты. Мне хотелось быть незаметной, я шла, опустив голову, но страхи мои были напрасны — на слуг внимание не обращали.
В третий раз еще с пятью подавальщиками внесла кувшины с вином, и уже звучала музыка. Музыка…
Зала не была закрыта совсем, щель в широких дверях гостям давала воздух, а мне позволяла слышать мелодию. Я не в силах была уйти за остальными, потихоньку отстала и вернулась по коридору, чтобы услышать ее. Свет из широкой створки иногда прерывался чьей-то тенью, скользнувшей мимо и невидимо, зазвучавшие смех и разговоры тоже прерывались на хлопки в ладоши, но нескончаемо и непоколебимо поверх всего скользила музыка и тонкий голос. Музыка… В новой жизни я никогда еще не слышала музыки, но едва мой слух дотронулся до нее, как я вспомнила, — что это за чудесное искусство. Мелодия была легка, а голос даже жалостлив. Песня стала слышна каждым словом: