— Пойдем.
— Подожди. Я еще хочу подышать пространством.
Оружейник был в нескольких шагах от меня. Он стоял, запрокинув голову, и я видела в воздухе след от теплоты дыхания.
— Цатты жестоки к врагам. Они бы убили тебя не задумываясь, если бы узнали зачем ты в Раомсе.
— Но ведь не узнали.
— А я потом думал, что сошел с ума, и твой голос снаружи мне только почудился. Даже если бы это был морок, я ждал его каждый последующий день. Как тебе удалось освободить нас?
— Мне помогли. В замке есть наши люди.
— Рыс… — в глубоком голосе оружейника послышалась почти мольба. — Подойди ко мне. Я знаю, что я грязен, от меня смердит, и по такому следу меня найдет даже самая старая собака… но подойди хоть на шаг ближе.
Я сделала эти шаги на деревянных ногах, почти упала ему в руки и разрыдалась.
Глава восемнадцатая
Аверс меня не целовал. Вернее целовал, но не в губы — в лоб, в волосы, в щеку, даже в плечо. И обнимал как-то осторожно, будто на самом деле верил, что я им таким побрезгую. А я не могла отвечать — я вся тряслась от слез, и когда уже дрожь пробралась не только от волнений, но и от холода, я потянула его к дому.
С запинками я объяснила ему, что мы должны дождаться лесничей, и успеть натопить баню и комнату до рассвета, чтобы не замерзнуть. Отдала одежду Янека. Пока дрова разгорались и нагревалась вода, я рассказала Аверсу о том, что в Раомсе я видела Леира, того самого ратника. Что, кажется, как раз во время побега, прибыл сам наместник. Что суровая хозяйка Анике на самом деле женщина с добрым сердцем.
Разговор меня отвлекал, даже успокоил. А оружейник слушал, не перебивая.
— Леир вспомнил мои чернильные пальцы, но так не пытал. Он прибыл ловить сопротивление, только лесничая вовремя предупредила, так что говорят, ни с чем и остался… А меня тогда от болезни у травницы выходили. Я Соммнианса видела, он меня лечил… а еще я слышала музыку. У цаттов музыканты в свите. И вспомнила немного о Побережье… кошмары ни разу не снились.
Я болтала. Глупо болтала, как плотину словам открыла, лишь бы не молчать. И даже когда я оставила Аверса, уйдя в соседнюю комнату, мне хотелось продолжать говорить в пустоту. Верно, я сходила с ума от пережитого.
Оружейник вернулся не быстро — он остриг себе волосы, как мог, обрил бороду. Вышел босым с мешком старой одежды, переодевшись в чистое, и я увидела, что Аверс исхудал больше прежнего, пока сидел взаперти. Рукава и штанины пришлось закатать, пояс прихватить широким ремнем, но не только поэтому я видела худобу — его плечи стали острыми, выпирали ключицы, локти, запястья и пальцы стали еще более узловатыми. Бритые щеки впали, обострился и подбородок. А что было бы, если бы не Анике с ее скудными горстями орехов и меда в каше?
— Нам оставили еды. — Я убрала с лавки шкуры и поставила корзину. — Ты ведь голоден?
— Не чувствую. Больше хотелось пить, но я уже напился талой воды из ведра.
— Все равно, съешь что-нибудь.
— Съешь сама. Сколько у тебя сил ушло, видишь? Ты бледная, у тебя даже руки от слабости трясутся.
— И мне, и тебе хватит.
Правда его — аппетита и у меня не было, и голод не ощущался. Затмилось все.
— Что с тобой было, расскажи по порядку? Все с самого начала, с того, как ты ушла из крепости. И как ты узнала, что я здесь?
— Не сейчас. Это очень долгая история.
Черная змейка на шее теперь не скрывалась — была видна. И как мне было сознаться Аверсу, что я так подло поступила с лекарем, что отдала карты? Что я чужая на этом Берегу, и стан врага — стан моих соплеменников? Он прошел свое испытание, и то, что чума его не убила, говорит лишь о чистоте сердца. А я оправдала свое крысиное имя…
— Что с тобой?
Я очнулась от раздумий, посмотрела на огонь в плошке, не сразу ответив на его вопрос:
— Помнишь, в день, когда Ут-Фубэр вызвал нас обоих к себе?
— Помню.
— Мне кажется, именно в этот миг все и началось. Я в Раомсе песню услышала, о том, что с пути судьбы сойти не суждено. Теперь я вспоминаю и думаю, что именно тогда, не раньше и не позже, я на него ступила. В тот же день я услышала и про Змеиного Алхимика от лекаря.
— Тебе бы хотелось, чтоб все сложилось иначе?
— Нет, — я попыталась улыбнуться под стать Аверсу, одними уголками, не скрывая своего счастья, — мне нравится, как сложилось. Все-все, как оно есть. Ведь ты сейчас рядом…