— Не шутите, госпожа, со своей судьбой. Вы ведь так юны и наивны, вы тешите себя надеждами, что счастливое начало вашей жизни будет сопутствовать вам всегда, а это не так…
— Меня что-то гложет здесь.
Мы прохаживались по башенной площадке. Это был одно из тех неоговоренных занятий, когда выдавалось ясное небо, и урок по древнему языку заменялся уроком о звездах. Но после прошедшего бала, после той тоски и отчуждения, которые он на меня нагнал, я не могла сосредоточиться на знаниях. И я не удержалась от того, чтобы не поделиться вдруг своей мечтой с человеком, кому хоть немного могла доверять тайны.
— Я хочу бежать прочь.
— Это в вас кипит молодость и глупость, госпожа, уж простите мне мою прямоту.
— А если нет? Если это зов настоящей жизни? Истинного предначертания?
— Чем вам не нравится ваша жизнь? — довольно сурово спросил мой наставник.
Я задумалась над этим вопросом. Отчего же, действительно, все, что меня окружало, казалось мне чуждым? Нужды я не знала, довольно была наделена заботой и опекой.
— В ней нет любви, учитель.
На это он сухо развел руками:
— Весьма удручает то, что за вами нет приданого. Но рано или поздно на вашу руку найдется претендент…
— И нет свободы.
— Выбросите из головы сей бред, это я вам советую, как человек, проживший на этом свете более восьмидесяти лет, юное создание. Что вы подразумеваете под свободой?
— Делать то, что хочу.
— Слова дитя.
— Принимать решения о своей жизни самой.
— Вы рождены женщиной, госпожа, вам не дано этого.
— И что мне прикажете делать? — я недовольно опустила голову, а потом повернула раздосадованный взгляд к нему. — Ответьте мне. Ведь я несчастлива!
— Ждать, конечно. Рано или поздно, ваш покровитель примет решение о дальнейшей вашей судьбе.
— Ваши слова мудры, — чуть выждав, ответила я, — но это не то, чего мое сердце хотело услышать.
Наставник склонил голову, и я задумчиво пошла к лестнице. Как только за винтовым поворотом он не мог видеть меня, я помчалась уже через две ступеньки, лишь бы скорее остаться в своих покоях, — в одиночестве и тишине, чтобы подумать вовсе не над его словами, а над той внезапной уверенностью, что окрылила все мои несмелые прежде надежды.
Как я раньше не понимала, к чему были созданы зеркала? Только к балу, сегодня днем, служанка помогала мне украшать платье, и я смотрела на свое отражение, оценивая наряд. Теперь же, в сумраке только нескольких свечей, когда я уронила небрежный взгляд на его поверхность, меня озарило, — все, что мы носим на себе, все, что мы приближаем к себе, мы можем увидеть и со стороны. Для этого не нужно ничего магического или волшебного. Все, что нас окружает, мы видим, едва сделаем шаг в сторону. Но никогда бы нам не удалось взглянуть на самих себя, не будь на свете зеркал.
Я посмотрела на свое лицо столь внимательно, будто никогда не видела его прежде. И заглянула себе в глаза, как заглядывала бы незнакомцу, с целью почувствовать, — что он за человек. И отражение вдруг оказалось неузнанным. Я присела на корточки, схватилась за раму, поставив зажженный подсвечник на пол рядом, и еще раз попыталась понять, — кого я вижу.
— Мне на все хватит силы, — прозвучало признание мое и моего отражения. — И я в праве принимать решения, потому что беру обязательство за них платить. Мне на все хватит силы!
Портовый город приютил меня, как рыбку коралловый риф, — не сыскать никому. Моя удача не оставляла меня, и я, сбежав из замка, жила здесь, в пригороде, получая у старого гончарщика кров и миску супа за то, что топтала глину и выполняла несложную работу. А каждый праздничный день он платил мне простую монету и отпускал к площади…
Это было самое счастливое мое время. Но я не хотела останавливаться на этом, — моей истинной целью был другой Берег, куда отплывали наши корабли, и хоть я и знала, что там война, я вместе с тем знала, что там перемены. Туда меня влекло сердце, и как не противился разум, ничего с собой поделать не могла. Первые монеты я растратила, как пришлось, — подала кочующим музыкантам за веселый пляс, купила пойманных щеглов в клетке, которых выпустила у берега следующим днем. А потом стала копить. И думать над тем, как пробраться на корабль. Время приближалось… время уже жгло нетерпением мои ступни так, что я не ходила, а только бегала, не обращая внимания на босоногость. Оставался один решающий день перед отплытием самого большого судна из местного порта.