Вот уже шесть месяцев, как наш странствующий рыцарь находится в Соединенных Штатах, и пока что действительность превзошла его самые смелые ожидания. Как его встретят в Филадельфии?
В столице первый визит Миранда наносит Рендону. Испанский дипломат еще ничего не знает о подлинных причинах отъезда Миранды из Гаваны и, прочтя письмо Кахигаля, с подлинно кастильским радушием предлагает Миранде поселиться у него на время его пребывания в городе. Миранда соглашается и быстро перевозит свои вещи с постоялого двора во дворец испанского посла. Рендон очарован своим гостем. Он знакомит Миранду с главами дипломатических миссий при правительстве США, показывает город, который, впрочем, не производит особого впечатления на путешественника. В Филадельфии всего девять параллельных и девятнадцать перпендикулярных улиц. В нем командуют квакеры, считающие любые развлечения сатанинским наваждением. В городе нет никаких увеселительных заведений, театров, местные власти преследуют актеров как закоренелых преступников. Дома утопают в зелени, но тротуаров мало, улицы пыльные и грязные, хотя ночью и освещены.
8 декабря в Филадельфию прибыл президент Джордж Вашингтон. Население столицы, отмечает в своем дневнике Миранда, встречало президента с таким восторгом и преклонением, точно он был господом богом. Между тем воевал не один Вашингтон, а весь народ, поэтому несправедливо покрывать только его одного всей славой, а остальных участников борьбы лишать ее.
На следующий день Миранда в сопровождении Рендона наносит визит президенту, которому вручает письмо Кахигаля. Вашингтон рад приветствовать славного участника взятия Пенсакольт и Багамских островов. Он оставляет молодого креола на обед. Миранда производит благоприятное впечатление на хозяина и получает приглашение отобедать с ним также на следующий день.
Однако это не взаимная симпатия. Вашингтон хотя и вежлив в обращении, неразговорчив, нелюдим, общение с ним, отмечает Миранда в дневнике, не вызывает энтузиазма. С энтузиазмом или без него, но каракасец ежедневно бывает у президента, где знакомится с его ближайшим окружением — советниками и министрами.
Все проявляют к нему большой интерес, расспрашивают об Испании, испанских колониях. Собеседники Миранды в особенности интересуются испанскими владениями, примыкающими к Соединенным Штатам: Калифорнией, Техасом, Луизианой, Флоридой. Многие американские деятели считают, что эти территории являются естественным продолжением их республики и должны поэтому рано или поздно стать ее достоянием. Другие заинтересованы в торговле с испанскими колониями, в частности с Кубой. Кто, как не Миранда — венесуэльский креол, адъютант губернатора Кубы, кадровый военный испанской армии, мог их просветить по всем этим вопросам?
И Миранда начал их просвещать, но неожиданно был вынужден прервать столь приятное занятие. Два дня спустя после его первого визита к президенту испанский посланник Рендон получил сведения из достоверного источника, что подполковник Миранда, которому он столь неосмотрительно оказал гостеприимство, осужден испанским трибуналом на десять лет тюремного заключения за различные служебные преступления и, по существу, является беглым каторжником. Рендон пришел в ужас. Если в Мадриде узнают, что он покровительствовал этому преступнику, то и ему, пожалуй, не избежать подобной же участи.
Рендон попросил Миранду немедленно покинуть его резиденцию. Чтобы спасти свою репутацию, он упросил Миранду написать ему письмо, из которого следовало, что Рендон поселил у себя каракасца, не зная подробностей гаванской аферы. Миранда согласился выполнить просьбу испанского дипломата, походя попросив у него 600 песо в долг. Рендон тотчас дал креслу деньги, лишь бы поскорее от него отделаться. «Я помог моему другу Рендону, — отмечает Миранда в дневнике, — избежать крупных неприятностей, за что он мне выразил свою признательность».
Между тем в Филадельфии распространилась весть о злоключениях Миранды в Гаване. Иностранные дипломаты перестали его принимать. За одним несчастьем приходит другое.
Негоциант Сигров сообщил ему, что его деньги и багаж затонули. По всей вероятности, Сигров, зная, что Миранда преследуется испанскими властями, их присвоил. Положение каракасца становилось явно щекотливым. Обо всем этом он сообщил в письме Кахигалю, не забыв упомянуть, что направил испанскому королю объяснение относительно своего поведения в Гаване.