Миссис Уадделл с изумлением глядела на свою работодательницу. Это была самая длинная речь, которую она когда-либо слышала от миссис Тривертон. И какая эмоциональная! Кто бы мог подумать, что эта женщина, которую вся колония считала жесткой и бесчувственной, способна на такое!
Гувернантка вдруг вспомнила одну непристойную сплетню, которую она слышала много лет назад и которая касалась Моны Тривертон и какого-то африканца. Но даже миссис Уадделл, не любившая отказывать себе в удовольствии посмаковать иногда подобные пикантные подробности, не смогла поверить в такую отвратительную историю. Нет, это было просто немыслимо, чтобы дочь графа завела интрижку со своим черным управляющим!
И вот сейчас, услышав горечь в голосе миссис Тривертон и увидев, каким страстным огнем горят ее глаза, миссис Уадделл нутром почувствовала, что в ее работодательнице кипит глубокая, необычайно сильная ненависть к африканцам, и поневоле призадумалась: не была ли та ужасная сплетня на самом деле правдой?
Когда гувернантка наконец ушла, Мона осталась одна. Она все так же стояла у раковины, схватившись за ее край, будто боялась утонуть. В ее груди снова вырос холодный ком боли, поднялся кверху, застрял в горле, не давал дышать.
Она попыталась собраться с силами и вскоре сумела овладеть собой. Эти приступы начались девять лет назад, сразу после смерти Дэвида, и очень насторожили Грейс, которая сделала племяннице электрокардиограмму. Исследование, однако, показало, что сердце Моны — его физическое состояние — было превосходным. Постоянные боли и приступы удушья были вызваны совсем другими причинами, источник которых находился в той сфере, к которой у современной медицины не было доступа.
— Ты должна выплакаться, Мона, — сказала тогда Грейс. — Ты запираешь боль в себе, не даешь ей выхода, и это очень плохо.
Но Мона потеряла способность плакать. Когда Дэвид умер в ее объятиях, ее душа будто спряталась ото всех в каком-то глухом сером углу и продолжала оставаться там еще очень долго после того, как мертвые были преданы земле и с May May было покончено. После той ночи, которую она провела с Тимом, Мона не проронила ни одной слезинки по Дэвиду и их ребенку.
Вдруг Мона услышала наверху какой-то звук. Она подняла лицо к потолку и прислушалась. Еще один звук, затем чьи-то приглушенные голоса. Это в спальне ее родителей! Мона выбежала из кухни и помчалась на второй этаж.
В школе Деборе объясняли, как управляться с замками и ключами. Это было на тех же уроках, где их учили, как завязывать шнурки, аккуратно наливать себе молоко, правильно нести ножницы, чтобы случайно не пораниться. Несколько месяцев назад, когда Дебора была дома совсем одна и занималась увлекательным исследованием его уголков, она наткнулась на связку старых, покрытых ржавчиной ключей, спрятанных в дальнем углу буфета. Она попробовала их на разных замках, как учила ее мисс Нэйсмит, и таким образом ей удалось отпереть дверь этой волшебной комнаты.
Когда Дебора впервые увидела кровать с балдахином, всю в оборках, подоконник, заваленный шелковыми подушками, покрытое слоем пыли трюмо, заставленное красивыми бутылочками из-под духов, она подумала, что наткнулась на секретную башню сказочной принцессы. Но затем Дебора поняла, что здесь давно никто не живет, а поэтому она может спокойно исследовать все замечательные сокровища, которые спрятаны в этой комнате.
Она обнаружила старые пеньюары с блестками и платья из кружев и газа, тиары, усыпанные драгоценными камнями, боа из перьев. Она играла с коробочками, где хранилась высохшая пудра, и с помадами, которые рассыпались, стоило дотронуться до них. Она открывала бутылочки и вдыхала аромат давно высохших изысканных духов. Она придумывала сказки о принцессе, которая здесь жила, и ее детское воображение рисовало ей Златовласку и Спящую красавицу.
А теперь она показывала свою секретную комнату Кристоферу Матенге, своему новому лучшему другу.
Они сидели на полу и рассматривали содержимое того, что Дебора называла «коробочка с документами», — небольшой деревянной шкатулки, в которой хранились пачки старых пожелтевших фотографий, письма, открытки, программки каких-то мероприятий, о которых Дебора не имела ни малейшего представления. Так как она не знала, кто были все эти люди на фотографиях, она придумывала им имена и разные истории.