- Ты знаешь, кто мы? - переспросил мужчина.
Повторила она, махнув головой, подтвердив, что знает из какой он расы, что подтверждало, что она знакома с их миром.
- Ты можешь говорить? - спросил он.
Повернув голову сначала влево, потом вправо последовал отрицательный ответ.
Вот так и началось их общение. Других она предпочла игнорировать. Холод, надменность и высокомерие отталкивало её. Пока она не поняла, что такая холодная безразличная эмоциональность есть их психологический образ существования. Инна чувствовала их...
-
Проводив служащую в "драгоценный" склад, молодой парень показал на стеллаж. Она знала, что делать. Конечно, лет пять прошло с того дня, как её нашли. Первый год был самым сложным, в плане физического восстановления. Второй, - в психологическом плане. Её что-то тревожило, - мучило. Переживала она и то, что никак не может восстановить память. Переживала и то, как к ней относятся. Но ничего не могла изменить. Ничего! Так высокомерно "высокие" господа относились ко всем, а их сострадание ей не нужно. Как оказалось, такого понятия как сострадание и чувства понимания других живых существ у них отсутствуют. Да.
Да, думала, как-то о том, чтобы поговорить с ними. Только, чтобы это изменило? Ей бы пришлось уважительно отвечать, не забыв при этом чуть не кланяться. Нет! Остатки гордости и ещё что-то жутко дикое в травмированном сознание сопротивлялось такому поведению. Нет! Уж лучше допустить, чтобы её воспринимали как глухонемую и слабоумную.
Инна осмотрела хранилище с верхнего стеллажа. Последнее время, он становился просторнее. Стеллажи пустели. Думала, что это странно. Инкубатор пуст. Детей у местных не прибавилось. Знала точно. Но хранилище становилось просторнее. Спросить не могла.
Работала она, ни отказываясь ни от чего. Работала, бывало и сутками. Никто не жалел.
После того, как её поставили на ноги, больше ни разу не обследовали. Весь медосмотр заключался в стандартных проверках, которые проводил сам Март. Он просто просил её закрыть и открыть глаза по его просьбе. Так он проверял, понимает его подопечная или нет. Согласна она работать или опять просидит сутки голодная на каком ни будь каменном выступе. Голодная, потому что никто просто так ни даст ей еды, это они с Мартом уже проходили и ни раз. И каждый раз, когда эта молодая и привлекательная женщина открывала глаза, ему становилось не по себе, всего лишь от её взгляда: завораживающего до безумия и опасного.
Поселили Инну в крохотной комнатушке - "каменном мешке" без окон, расположенном в секторе для иных работников. Позаботившись, чтобы девушка как можно меньше соприкасалась с другими. (Она и не стремилась). Да и некогда было: утром быстрый ранний завтрак и центр распределения. Работа, работа и работа, в комнату возвращалась она поздним вечером, поспать. Все работники приходили в свои комнаты только поспать, другого места для отдыха у иных нет. По началу, другие работницы пытались разговорить странную девушку, не вышло. Да что там, менялись иные работники часто. Хотя, Инна иногда любила немного тихо посидеть, послушать, о чём разговаривают другие? Что видели? слышали? думают?
А она никому не могла рассказать, что лёжа в кровати, в той комнате, чувствует присутствие ещё кого-то. Она чувствовала энергию жизни, другой жизни. Закрывая глаза, ей казалось, что видит огромное небо над головой, чужими глазами. (Та девушка, часто наблюдала за небом, она будто собирала небесную энергию своими глазами, это она ночами всматривалась в звёздное небо). Небо. То небо знакомо, родное, земное. Та девушка, тоже совсем молодая женщина, (та, чьими глазами Инна видела небо) - совсем ребёнок. Что-то в её жизни, не состыковывалось, (в их двух жизнях) прослеживались глубокие провалы. Они обе это чувствовали. В своей жизни Инна не могла разобраться, а тут ещё...
Что такое свободное время, Инна не знала. Откуда оно берётся? Просто так она никогда гуляла. Природой любовалась лишь по пути на место работы. Изредка, петляя по местности. Бегом. Не считая, конечно, тех редких случаев, когда ей, действительно, становилось плохо, и она уходила в пустующие от населения природные зоны заповедников. Что-то разрывало её изнутри, горело огнём в груди.
Чтобы ни следить за находкой, Март одел ей браслет-датчик. (В них заложен код информации об ином работнике, код в её чипе он записал на себя). Он показывал, почти все её передвижения. Правда, в некоторых зонах купола определённой местности, в местных помещениях, в лабораториях и в её прекрасном пещерном хранилище, датчик бесполезен. Телефон хозяева почему-то "зажали", видимо решили, что немой он ни к чему.
Вновь, работа закончена только поздним вечером. Инну это не смущало, только так она могла занять себя. Так, да. Надзирателя нет. На этот раз он не выдержал и пяти минут и больше за целый день не соизволил заглянуть ни разу. Это радовало. Никого не оказалось и в лаборатории. Тишина всепоглощающая. Про неё, видимо, действительно, забыли. Инна достала длинную верёвку служившую ей скакалкой. Каменный тоннель завораживал, манил.
Молодая красивая грациозная как пантера, подтянутая, со спортивным, даже атлетическим телосложением, быстро продвигалась в своём движение обворожительная девушка. Всё в ней прекрасно. Девяносто - шестьдесят - девяносто, как не странно, но для неё это норма, а при более-менее среднем росте она смотрелась куда аппетитнее, соблазнительнее. Хотя, талия, действительно, смотрелась тонкой, а вот грудь, высокая и такая вызывающая. Огонь горел в её золотых глазах под бархатными ресницами, не сразу удавалось разглядеть в них рыжий огонёк. Живой, трепетный, дерзкий. Чёрные дуги бровей не требовали корректировки. Несмотря на сохранившиеся шрамы на лбу и тонком, почти незаметном шраме во всю щёку, где когда-то красовался неприятный выступающий шрам, она оказалась не просто мила. Красива! Правильные черты, высокие скулы, совершенно средние губки и острый подбородок придавали вид благородной девицы. Да, осанка её благородна. И всё благородное в ней вызывало раздражение у Великих и Высокородных.
Что пугало Марта в её взгляде? Тьма, скрывающаяся за солнечным отражением или то, как она смотрела на всё и на всех? С какой безграничной высоты?! Совсем немного вздёрнуты её ушки. А такая скромная улыбка, когда соглашаясь, златоглазка одаривала его немного скошенной ухмылкой, похожей больше на оскал, слегка показывая выступающие клыки. Совсем немного выделялись они. Но если бы она открыто улыбнулась, такие милые хищные зубки бросились бы в глаза. А её волосы: русые, с ярким медным блеском волной скатывающиеся чуть-чуть ни до колен. Предлагал неоднократно остричь их, хоть чуть-чуть. Нет! Инна не раз ловила на них завистливые взгляды, вот кого смело, можно назвать рыжей.