— У меня нет привычки обижать своих пациентов, — возразил доктор, с трудом сохраняя серьезность. — Итак, мадам…
— Я не замужем! — перебила его дама негодующим тоном.
— Прошу извинить! Итак, мадемуазель, чем могу служить?
Дама еще раз посмотрела на доктора пронизывающим взглядом и, по-видимому, прониклась к нему доверием, потому что решила представиться по всей форме:
— Я — Ульрика Мальнер из Мартинсфельда, что в Нижней Померании. Мой покойный брат был помещиком, он умер два года тому назад, а вот это — его вдова, Зельма Мальнер, рожденная Вендель. Неделю тому назад мы приехали в Каир и совершенно не знали бы, что делать, если бы не господин Зоннек. Мы живем с ним в одной гостинице. Это — единственный человек среди всех этих англичан да американцев, он-то и послал нас к вам. Ну-с, доктор, теперь вы знаете, в чем дело; дайте же нам медицинский совет.
— С большим удовольствием. — Вальтер с некоторым удивлением посмотрел на молодую вдову, которой могло быть, самое большее, года двадцать два-двадцать три. — С большим удовольствием, если вы скажете мне, кому я должен дать его и кто из вас — пациентка.
— Ну, конечно, Зельма! — ответила Мальнер. — Она кашляет, и из-за этого нам пришлось отправиться в Африку. Когда в мое время у людей бывал кашель, они пили грудной чай, и это помогало; теперь же человека посылают во всевозможные части света, и это, разумеется, не помогает, потому что вот мы здесь уже целую неделю, а Зельма все кашляет. Доктора просто не знают, что им выдумать, чтобы мучить несчастных людей.
— Ах, Ульрика, пожалуйста! — тихо и робко проговорила молодая женщина, дергая золовку за платье, но та и сама уже опомнилась и сказала примирительным тоном:
— Разумеется, к вам это не относится, доктор! Вы не должны обижаться на меня, потому что…
— Присутствующие составляют исключение, — договорил доктор Вальтер, которого чрезвычайно забавляла странная дама. — Не беспокойтесь, на вас я не обижусь. Однако мне нужно знать подробно, в чем дело. Давно ли вы больны, и в чем выражается болезнь?
Он обратился прямо к молодой женщине, и та сделала было робкую попытку ответить, но золовка без церемонии перебила ее заявив:
— У нее что-то в легком не в порядке — в правом или левом, или в обоих, уж не знаю точно, только где-то что-то не в порядке. Говорят, будто она переутомилась, ухаживая за моим братом. Он несколько лет был болен, и у нас было два врача, но, конечно, они не помогли; врачи могут сделать все, что угодно, только не вылечить больного. Успокойся, Зельма, ты ведь слышала — доктор не обидится.
Последняя выходка все-таки немного вывела Вальтера из терпения. У него уже вертелся на языке резкий ответ, но глаза молодой женщины так умоляюще и испуганно смотрели на него, что он решил воспринимать бесцеремонную даму с некоторой долей юмора. Впрочем, та и не позволила бы остановить поток ее красноречия.
— Наш домашний врач вбил себе в голову, будто Зельме необходимо переменить климат, и хотел во что бы то ни стало отправить нас в Италию. Разумеется, я рассмеялась ему в лицо, и мы остались дома. У нас, в Мартинсфельде, здоровейший в мире климат: никогда не бывает больше шестнадцати градусов мороза зимой, а что с моря дует маленький ветерок, так об этом не стоит и разговаривать. Но Зельма стала кашлять все сильнее, и тогда нелегкая дернула меня обратиться к так называемому авторитету, к берлинскому доктору, тайному советнику Фельдеру, гостившему в то время по соседству у своих родных. Он приехал, послушал легкие Зельмы и прямо заявил: «В Каир!»
— Вот как! Вас прислал сюда Фельдер? — вставил доктор.
— Он самый! — серьезно, кивнув головой, ответила Ульрика. — Пусть наша поездка будет на совести этого великого авторитета. Я думала, что меня хватит удар, и отбояривалась и руками, и ногами, но тогда авторитет разозлился и заявил мне в лицо, что, когда люди располагают такими значительными средствами, то не может быть и речи о том, чтобы не ехать. Наш домашний врач, разумеется, изо всех сил поддакивал авторитету и в конце концов они стали мне угрожать, что сами отправят мою невестку в Каир. Ну, тут уже мне ничего больше не оставалось, как начать укладываться. Мы поехали, переплыли через Средиземное море и вот, — она сделала шаг вперед и вызывающе посмотрела на доктора, — и вот мы здесь!