В следующие минуты Дженна почувствовала, что пережил ее брат, когда забирал из аль-Ремаля свою дочь. Дженне никогда не забыть исполненных ненависти слов Карима. Она понимала, что это не более чем защитная реакция, но от этого ей было не легче. Сын не слушал ее оправданий.
— Как ты могла сделать такое мне? За что? Подумай об этом! Как ты могла? Как?
Карим бросил трубку.
Слезы из ее глаз потекли не сразу, но потом их поток уже невозможно было остановить. Почувствовав на своем плече руку Брэда, она ожесточенно стряхнула ее. Никто не поможет ей, никто не успокоит. Но, несмотря на все свои страдания, она почувствовала в душе что-то новое — какую-то смесь веселья и страха, предвещавших приближение чистого, незамутненного счастья.
Она сделал шаг в пропасть. Летит она или падает?
Наступившее утро медленно возвращало пустыне дневные краски. Дженна заказала завтрак на двоих, а Брэд принес свои вещи из номера, который он снял накануне.
Карим отключил телефон. Дженна с красными и припухшими от слез глазами собралась лететь в Бостон.
— Не стоит этого делать, — мягко посоветовал Брэд. — Ничего хорошего не получится, пусть парень остынет.
Он не стал говорить, что кое-что надо еще сделать здесь, но они и так постоянно думали об этом.
Дженна ела рулет с корицей, запивая его кофе. Впервые за несколько последних недель она ощущала вкус пищи.
— Адвокаты говорят, что сегодня остановят процесс; судьи отложат совещание на завтра. Я хотела созвать пресс-конференцию, когда будет объявлено о перерыве. Но я боюсь. — Дженна задрожала. — Они будут… кричать на меня.
Брэд насмешливо посмотрел на нее.
— Ты что, шутишь, Дженна? Ты, наверно, слишком близко соприкоснулась с этим делом и не представляешь его масштабов. Это очень крупное дело, и не только здесь. Резонанс огромен. Если ты не хочешь встречи со сворой репортеров, то можешь провести час в тихой интеллигентной компании Дэна Разера или Дианы Сойер. Надо только взять и набрать номер телефона.
— Об этом я не подумала. Ты уверен, что так лучше?
— Уверен.
— Ты знаком с кем-нибудь из этих людей?
— С Сойер или Разером? Я встречался с ними обоими. Но близко с ними не знаком.
— Ничего страшного. Я все поняла. Ты подумаешь, что я сошла с ума, но… — она подошла к телефону и позвонила в справочную, потом набрала какой-то номер.
— Мистер Мэннинг на конференции, — ответил голос в Бостоне. — Вы хотите оставить сообщение?
— Скажите ему, что звонит Дженна Соррел.
Барри Мэннинг был у телефона через четыре секунды.
— Док! Страшно рад слышать ваш голос! Елки-палки, в последнее время вам изрядно пришлось помахать крылышками, моя трудолюбивая пчелка.
В ответ Дженна изложила свою просьбу.
— Час сегодня, док? Вы его получите. — Он отвлекся, крикнув кому-то в студии: — Уберите Мойнихена. Вот так, да, я же сказал — уберите Мойнихена! — Барри снова взял трубку. — Минутку, док. Вы сейчас в Калифорнии?
— Да, я хочу выступить у вас сегодня, здесь…..
— Ого, не слабо! Можно спросить, док: это действительно крупное дело? Я хочу сказать, не начнете ли вы пудрить мозги своей новой книжкой или еще чем-нибудь в том же роде?
— Нет, это действительно важное и крупное дело.
— Тогда вы получите свой час. — Было слышно, как Барри кричит в своем кабинете: — Закажите билеты на первый рейс до Лос-Анджелеса. Нет, не так. Первый класс. Полчаса. Билеты для меня и всей моей команды. — Слегка запыхавшись, он снова обратился к Дженне. — Не извольте беспокоиться, док. Я приеду.
— Я буду в суде, найти меня нетрудно.
— Так я найду вас, док? Спасибо.
Дженна повесила трубку и перевела дух, потом рассмеялась.
— Ну что? — спросил Брэд.
— Это моя самая темная и страшная тайна! — воскликнула она, продолжая смеяться. — Я скрывала это всю мою сознательную жизнь, а теперь мои тайны и секреты вырываются наружу с бульканьем, как вопли старого попугая! Кто после этого скажет, что у Господа нет чувства юмора?
Защитники потребовали прервать процесс в пять минут двенадцатого, и суд отложили до следующего утра.
Дженна ухитрилась немного побыть с Маликом перед тем, как его увели в камеру. Впервые брат был грустен. Он сник, не выказывая больше показного оптимизма.
— Мне не нравится, как сегодня выглядят присяжные, — сказал он. — Кажется, меня ждут неприятности.
— Не волнуйся, брат. Все идет как нельзя лучше.
Малик просветлел лицом.
— Ты так думаешь? Ты, конечно, права. Я становлюсь мнительным.
Три часа спустя Дженна вышла в эфир из студии Барри Мэннинга. Передача транслировалась не только по радио, но и по телевидению.
Барри представил свою гостью без свойственного ему ерничества. Он понимал, что эта передача серьезно поднимет его реноме журналиста.
— Доктор Соррел сообщила мне, что хочет сказать нечто очень важное, но не открыла, о чем пойдёт речь. Самое лучшее, что я могу сделать в такой ситуации — это уступить ей место у микрофона. Итак, Дженна Соррел!
Час спустя Дженне, Брэду, Тони и Джабру пришлось буквально продираться сквозь толпу репортеров, осадивших взятую напрокат телестудию. У входа в отель стоял кордон полицейских. Дженна посмотрела на Брэда.
— Все в порядке, — сказал он. — Пока они прибыли только для того, чтобы защитить тебя.