Все, что Вирджил Чип усилием воли и при поддержке слабых транквилизаторов перекладывал «на потом», настигло его, как только он устроился на скамейке возле своей исламабадской гостиницы.
Прерванный отпуск — известие об убийстве Джудит от Александра Ситона…
Слежка блондинки-стюардессы и «хвост» в Канзас-Сити…
Письмо, написанное сестрой незадолго до смерти…
Срочная командировка в Москву и «конвоирование» в Дели и Исламабад…
Что дальше?
Для того, чтобы «просчитать» ситуацию, ему хватило десяти минут. Он сидел на лавочке согнувшись и смотрел в землю.
Блондинка-стюардесса — это не ЦРУ. Это «галоши» из ФБР, но кто дал им команду?
«Хвост» в Канзас-Сити, о котором он ни словом не обмолвился О’Брайену, — непонятно: либо те, либо другие.
С О’Брайеном, по крайней мере, все чисто. Впрочем, его помощь была просто добрым участием, и с таким же успехом он мог работать и в конторе по продаже недвижимости — профессия дела не меняла.
В Москве он прошел «чистеньким», благо, что у него оказался там друг. Дели? Куда хуже! В Исламабаде тоже все в порядке.
Да, но есть еще письмо. Из него многое понятно. Многое, кроме одного: кто же убил Джудит? Он не найдет убийцу и даже не будет пытаться его искать. Сам Чип ничего поделать не сможет. Разве что побеседовать с Кевином Розендейлом, у которого Джудит работала. Сразу из Канзас-Сити он хотел лететь к нему, в Сан-Франциско. Но вылетел в Вашингтон, а потом в Москву.
Ему надо выбираться из Исламабада. Чип чувствовал, что о его дальнейшем маршруте могут позаботиться «сверху», и тогда он не сможет «поменять билет».
Ему надо было улетать. Тихо, чисто и не мешкая.
Он встал, подошел к бровке тротуара, и первое же такси через минуту остановилось на взмах его руки. Чип даже не повернулся к гостинице, остававшейся позади в сотне метров, у входа которой стоял целый хвост таких же свободных такси.
— Куда, сэр?
— Аэропорт.
— Побыстрее?
— Не надо, я не спешу.
Расплатившись, Чип неспешно вошел в здание аэровокзала. Париж, Лондон, Мадрид, Рим, Токио — ему все равно. Просто Токио было бы удобнее. Через Тихий океан и — сразу в Сан-Франциско.
Париж — вылет через два часа. Лондон — посадка продолжается. Вылет в Мадрид — вечером. Рим — откладывается. Самолет на Токио покинул взлетную дорожку исламабадского аэропорта полчаса назад…
— Мистер Чип, вы бежите от нас?
Чип повернулся как можно медленнее и увидел человека в форме генерала пакистанской армии.
— Мистер Чип, вчера на приеме вы обещали пробыть у нас еще недельку, и вот?..
Было ли это искренней досадой или скрытой издевкой, Чип не понял, хотя всегда прекрасно чувствовал все оттенки речи собеседника. Всегда, но не сейчас.
— Да, так получилось… — «Служебные дела» не пройдут, понял Чип. — Не хотел говорить, но у меня погибла сестра…
— Господин Чип…
— Спасибо за сочувствие. И я хотел вылететь в Токио, а оттуда в Сан-Франциско.
Чип уже приходил в себя.
— Мистер Чип, я хотел сказать, что ваша сестра погибла уже давно. — Генерал теперь смотрел на него жестко, так же, как сверлил бы взглядом провинившегося подчиненного. — Как вы сами понимаете, это не мое дело. Совсем не мое. Мне очень жаль…
— Еще раз спасибо за соболезнования.
— Мне очень шаль, что самолет на Токио давно улетел. Впрочем, я лечу именно туда. Что может армия без авиации?
— У вас свой самолет?
— Не собственный, понятно. Маленькая «Чессна». Но очень уютная и надежная. Разве что без стюардессы. Вы ведь никак не можете, чтобы вам не предложили, обед на пластмассовом подносе?
— Могу. Сколько стоит одно место?
— Любое место на выбор — пять.
— Пять…
— Пять тысяч американских долларов, я хотел сказать. Вы, надеюсь, еще не привыкли считать пакистанскими рупиями? Вот я всю свою сознательную жизнь оценивал окружающие меня предметы в американских долларах.
— Чек в отделение «Чейз Манхэттен бэнк» — я заполню, когда мы будем заходить на посадку в Токио.
— Чек лучше заполнить сейчас, во время посадки может начаться болтанка. Я сказал пять тысяч. А ваш багаж?
— Он при мне.
Генерал понимающе усмехнулся:
— Извините, я должен был произнести «восемь».
Чип вытащил чековую книжку в черном чехле, быстро заполнил зеленый бланк и вырвал его:
— Восемь.
…Когда они взлетели, генерал, не глядя в лицо Чипу, произнес:
— Не обижайтесь. Я ведь везу контрабанду, а это очень дорого.