— Как всегда, бедлам, Вирджил. Извини, пожалуйста. Ты знаешь, что такое бедлам? В пятнадцатом веке в Лондоне был приют для лунатиков, названный именем Святой Марии Бетлихемской. Бетлихем стал «бедламом»… Я чту традиции наших прародителей. — Розендейл тараторил, подтаскивая стул к креслу, где уселся Чип, и поставил на стул пепельницу. — Бедлам…
Чип молчал.
— Я знаю, что ты хочешь спросить, Вирджил. Все, что я могу, я расскажу.
Чип отрицательно покачал головой:
— Нет, я спрошу тебя о другом. Я ведь уже похоронил сестру, и мне не нужны святочные истории о том, какой хорошей она была при жизни. Это я знаю лучше тебя, поверь.
— Тогда я не…
— Объясню. Мне вручили письмо Джудит, написанное за несколько часов до смерти, причем она пишет, что ее, вероятно, убьют.
— О боже!
— Она написала, что, работая у тебя, познакомилась с несколькими журналистами, которые трудятся на ЦРУ. Не со слепыми щенятами, а с теми, кто не сегодня-завтра начнет кусаться. Это правда?
— Вирджил, это правда. Поверь, мне грустно, что я называю их своими коллегами. ЦРУ обеспечивает им карьеру, она заранее запрограммирована, разве что не вложена в компьютер. Студент — начинающий журналист — звезда первой величины. Ты ведь знаешь. Однако какой позор! Все, что происходит в журналистике, определяют не способности человека, а его желание или нежелание сотрудничать с ЦРУ. Чего говорить! В прошлом году в Лэнгли практически во всеуслышание уведомили: они будут приглашать на брифинги журналистов из тех, кто едет на работу за рубеж и готов потом «отдать долг»…
Розендейл смотрел на Чипа в надежде, что тот прервет его, но гость молчал.
— Да, я ничего не знаю, но ведь слепым надо быть, чтобы не заметить. Ты знаком с Андерсоном, считающим себя «совестью журналистики».
— Джеком Андерсоном? Нет.
— Я собрал большое досье на него. Интересует?
Немного помедлив, Чип кивнул. Розендейла надо было успокоить. Пусть думает, что его занимает рассказ об Андерсоне.
Розендейл выхватил из шкафа толстую папку и, боясь, что его могут перебить, начал:
— Здесь все свежатина, лезть глубже я не буду. Только вот одна заметка из «Таймс» за семьдесят пятый год. Джека Андерсона хотели отравить. И ты знаешь кто? ЦРУ. За его правдоискательство. Смотри, как все чисто сделано: то они решили смазать ядом руль его автомобиля, то подсыпать яд в лекарство, которое он принимает… Самое смешное в том, что они потом придумали подсыпать ему «снадобье» в коктейль. Тут-то и выяснилось, мол, что Андерсон не берет в рот спиртного. Отлично! Кретины, да? Не знали, что он не пьет, хотя знали о нем все! Как ты думаешь, Вирджил, кто надоумил «Таймс» напечатать такую липу? Ах, какой он чистый, «разгребатель грязи»! Но только «грязи», подбрасываемой из Лэнгли. Ну а сам Джек был «потрясен», узнав, что его собираются отравить по приказу администрации. Ты ведь знаешь, что все сработало: сколько газет и журналов во всем мире потом цитировали Андерсона, он ведь уже не просто разгребал грязь лопатой, а работал на экскаваторе…
Ерунда! В восемьдесят первом году Джек прекрасно инспирировал «ливийский заговор». Слушай: весной того года появляется, конечно же в «Вашингтон пост», статья за подписью Джека: «ЦРУ хочет убрать Муаммара Каддафи. Остановите ЦРУ!» На следующий день — еще статья. Сразу же опровержение Лэнгли: мы даже не знаем, где находится Ливия. Для чего? О чем речь? Кто? Куда? А восьмого октября Джек сообщает в «Нью-Йорк пост», что Каддафи, по сведениям Агентства национальной безопасности, планирует убийство Рональда Рейгана. Вот так вот! И даже отправил к нам группу террористов. Тринадцатого октября Джек в «Вашингтон пост»: «Ливийский диктатор наметил себе высокую жертву — Рональда Рейгана. Он признался в этом в беседе по телефону с эфиопским диктатором Менгисту Хайле Мариамом в августе». Пятого ноября ливийцы сообщили — наши готовят военные маневры вблизи ливийских границ и нападение на Ливию. Можно оправдать свои действия, разве нет?
Андерсон сказал «а», до конца алфавита дошли все остальные: Майк Гетлер, Джеймс Маккарти… Но Эй-би-си сделала телеинтервью с Каддафи — в декабре. Ты помнишь?
— Не очень, а что?
— Я записал его на пленку, дам тебе послушать, а пока пойду сварю кофе. А выпить?
— Я давно решил быть как Джек Андерсон. Если ты настаиваешь, я послушаю интервью и буду готов пересказать его тебе, хотя не вижу в этом большого смысла. Тебе надо собраться с мыслями? — Тон Чипа был жестким.
Розендейл опешил:
— Какими мыслями?
— Кофе — это хорошо, — куда мягче ответил Чип, и Розендейл мгновенно выскочил на кухню.