Суон предвосхитил его вопрос:
— Я не надеваю их из гордости, при встрече с незнакомыми людьми. Слишком часто они думают, будто имеют дело с несчастным горемыкой.
— Возможно, иногда лучше скрывать свои глаза, — предположил Гектор.
— Глубокое замечание. Говорят, в Китае судьи надевают подобные очки в суде, чтобы никто не мог прочесть их мыслей, пока они не вынесут приговор.
— Но вы ведь носите очки не поэтому?
— От яркого света, особенно отраженного от поверхности моря, у меня болят глаза. Иногда от этого у меня, как у твоего друга, портится зрение, и я на несколько часов частично слепну.
— Вас никогда не ударяла шаровая молния, не слепили свечи святого Эльма?
— Нет, никогда. Доктора говорят, что моя болезнь часто встречается у людей с такими бесцветными волосами и глазами, как у меня. В темных очках меньше рискуешь и лучше себя чувствуешь.
Гектор повернулся и в последний раз посмотрел на «Усладу холостяка». Юноша подумал, что по некоторым из ее команды он будет скучать, особенно по задумчивому и печальному штурману Уильяму Дампиру. Но Джону Куку доверять нельзя. Это настоящий морской разбойник, и его люди ничуть не лучше. Гектор не жалел о том, что покидает их.
Глава 5
После трех недель в обществе Суона Гектор привык к черным очкам, которые капитан надевал, когда солнце светило слишком ярко. Теперь Суон сквозь темные стекла пристально вглядывался в утреннюю даль. День обещал быть ясным и солнечным. С первыми дуновениями дневного бриза, наполнившими паруса, корабль приблизился к побережью Чили, и сейчас он медленно входил в залив, глубоко вдающийся в сушу. Низкие берега поросли темным густым кустарником и лесом, а видневшиеся вдалеке холмы казались дикими и безжизненными. Если бы карта не утверждала, что в глубине бухты расположен порт Вальдивия, Гектор подумал бы, что побережье необитаемо.
— Если не ошибаюсь, там какое-то строение — вон там, у белого знака, где срублены деревья, — сказал Суон.
Назначение сооружения стало очевидным несколько минут спустя, когда над ним взвилось облачко серого дыма, а потом донесся звук пушечного выстрела.
— Неужели они нашего флага не видят? — встревожился Суон. На верхушке грот-мачты «Лебеденка» развевался огромный белый флаг, по которому, как надеялся капитан, на берегу поймут, что корабль приплыл с миром.
Не дожидаясь приказа, рулевой крутанул штурвал, и судно вильнуло в сторону, уклоняясь от пушечного огня. Однако тут же раздался второй выстрел, на сей раз — со скрытой батареи на противоположном берегу. Послышались всплески — по воде в сотне шагов от носа корабля заскакало пушечное ядро.
— Надо разъяснить им наши намерения, — беспокоился Суон. — Давайте распустим фор-марсель. Это будет сигналом, что мы хотим переговоров. А потом возьмем на гитовы нижние паруса.
«Лебеденок» шел еле-еле, от форштевня расходилась по воде лишь легкая рябь. Команда наблюдала и выжидала. Через какое-то время от берега, от ближайшего форта, отвалила дежурная лодка и направилась к кораблю.
— Линч, сейчас очень понадобится твое знание испанского, — сказал Суон. — Я напишу письмо, с которым ты отправишься к губернатору Вальдивии. В послании будет объяснено, что мы приплыли торговать, и приведен список товаров. Если у него не окажется переводчика, ты разъяснишь губернатору наши намерения.
— Мне упоминать, что у вас есть официальное разрешении герцога Графтона?
Суон покачал головой:
— Нет, губернатор, возможно, никогда не слыхал о герцоге. Скажешь, что мы намеревались плыть в Ост-Индию, обогнув мыс Доброй Надежды, но из-за плохой погоды вынуждены были повернуть на запад. То, что мы выбрали именно этот порт, — дело случая.
Гектор подумал, что такой притянутой за уши истории вряд ли поверят, но ничего не сказал. Для него имело значение только одно — добраться до берега и начать поиски Марии. В тайной записке, которую девушка написала Гектору в тот день, когда спасла ему жизнь, говорилось, что она собирается вернуться в Перу вместе с доньей Хуаной, чей супруг, дон Фернандо де Костанья, получил должность в аудьенсии.[9] А губернатор Вальдивии не может не знать о местонахождении такого видного чиновника испанских колоний.
Не успел Суон уйти к себе в каюту писать письмо, как весть о его плане разнеслась по всему судну. С камбуза прибежал взволнованный Жак.