– Видать, не он один придерживал дверь, – добродушно осклабился оперативник.
– Каков результат? – поинтересовался Белаш. – Выявили принадлежность?
– Результат будет нескоро. Да и будет ли вообще – неизвестно. Придется устанавливать целостность и удалять посторонние фрагменты.
– Это плохо, – вздохнул Белаш. – Теперь главный вопрос: есть у нас свидетели нападения? Может, я чего-то не знаю? Игорь Иванович, доложите.
Красноперов безмолвно покачал головой. Белаш ухмыльнулся:
– И опять ни слова в ответ…
– Тогда разрешите мне. – Сергей Дуло хотел было встать, но передумал и остался сидеть. – Я немного поработал вчера, походил по квартирам в доме Филиппова, поспрашивал.
– Мы вас не видели, – запальчиво возразила Егорова, ставя под сомнение его утверждение.
Сергей снисходительно улыбнулся и взял себе на заметку, что у младшего следователя язык – сущее жало.
– Вы обходили днем, а я – вечером, когда люди вернулись с дач. Если коротко, в доме напротив, в квартире двадцать четыре, я отыскал старуху, которая в момент нападения сидела на балконе и видела, как двое мужчин вышли из подъезда, завернули за трансформаторную будку и оттуда уехали на велосипедах.
– Она описала их? – заинтересовался Белаш.
– Описание выглядит так: темные футболки, темные брюки, бейсболки.
– То же, что на записи с камеры, – отметил Красноперов.
– Егорова, сегодня же сходи к старухе и запротоколируй показания, – распорядился Белаш и нехотя спросил у Сергея: – Это все?
– Нет.
– Внимательно слушаем.
– В том же доме, на первом этаже в двадцать пятой квартире, живет мужик по фамилии Зайцев. Он рассказал, что на протяжении нескольких дней видел двоих мужчин, которые толклись за трансформаторной будкой. Он даже следил за ними, решив, что они домушники. Потом подошел и попросил закурить. Ему дали. Из чего следует, что он видел их лица и сможет опознать.
– Егорова, найди этого Зайцева и покажи ему видеозапись.
– Вить, а тебе другая фамилия на ум не приходит? Например, Красноперов. – Егорова дружески толкнула плечом оперативника: – Или еще лучше – Васька Зимин.
– Прошу не пререкаться! И вообще, товарищи, стыдно. Давно не питаю на ваш счет никаких иллюзий, но когда свидетелей по делу находите не вы, а приезжий следователь, это позор.
– А как насчет утраченных иллюзий на свой собственный счет? – поинтересовалась Егорова.
Белаш вспыхнул, но не снизошел до ответной колкости.
– Прошу соблюдать субординацию! Хотите вы того или нет, мне придется временно замещать Филиппова. Решение принято не мной. Это приказ. – Он перешел к следующей теме: – Поговорим про бочку с трупом…
– Е-пэ-рэ-сэ-тэ… – протянул оперативник Зимин. – Труп не наш, и принесло его черт знает откуда. Какого ляда?
– Бочка обнаружена на подведомственной нам территории. Пока будем отрабатывать, а там будет видно, может, в краевой следственный отдел заберут. Зиночка, что нового по этому делу в вашей епархии?
– Меня зовут Зинаида Парфеновна. – Эксперт-криминалист сдержанно одернула китель.
Белаш издал ничего не значащий звук, похожий на «хм», и нетерпеливо заерзал в кресле. Зинаида Парфеновна придвинула к нему документ из нескольких страниц печатного текста:
– Здесь полный отчет.
– Раз уж мы все здесь собрались, хотелось бы послушать вас.
Она забрала отчет и перевернула пару страниц.
– Что касается трупа: мужчина пятидесяти – пятидесяти пяти лет. Рост при жизни – примерно сто семьдесят пять сантиметров. Тип внешности скорее всего европейский. В отчете есть фотографии, однако для опознания они не годны ввиду плохого состояния тела.
– Давность трупа на момент обнаружения?
– Около трех недель. – Зинаида Парфеновна одобрительно взглянула на Дуло. – Вы оказались правы.
Проследив за ее взглядом, Белаш заметно напрягся.
– Причину смерти установили?
– Механические повреждения, в результате чего были получены травмы, несовместимые с жизнью, такие, как перелом основания черепа. Не хочу вдаваться в подробности, в отчете все есть.
– Шрамы? Татуировки? Особые приметы?
– Их нет. Однако нам удалось получить отпечатки пальцев.
Зимин посмотрел на фотографию в отчете:
– При таком катастрофическом состоянии тела?
– Для этого есть специальный прием, – сказала Зинаида Парфеновна. – Называется «перчатка смерти». Он используется в криминалистике для идентификации трупов после утопления, когда тело человека настолько обезображено, что иным путем невозможно установить его личность.