Это страшно важный закон. Пренебрежение им может служить причиною введения деспотии. Надо поставить всех избранных в зависимости от всего человечества. При нарушении закона – этой зависимости не будет: высшие общества будут зависеть только от самих себя и потому могут исключать несогласных с ними членов и развратиться.
Дети избранных, достигшие совершеннолетия, помещаются в основные общества. Там они своими заслугами и качествами могут возвышаться и переходить а высшие общества, насколько хватит сил и таланта. Иногда они снова достигают родителей, а иногда подымаются и выше их.
Браки возможны только между членами обществ одного класса, например, женщина 3-го класса не может выйти замуж за мущину 2-го класса. Цель – улучшение пород на основании явлений наследственности. Этот закон можно облегчить, допустив для близких классов. Например, третьим и четвёртым, первым и вторым.
Выбор и так не будет мал, в особенности для низших классов. Так, например, население 4-го класса содержит 9.300 человек. Неужели несколько тысяч женщин мало для выбора! С ними и познакомиться то хорошенько не удастся. Третий класс даёт уже более полмиллиона населения. Кажется довольно!
Да и удовлетворяется ли в современной жизни желаемый выбор супруга? Положим, Ботунов хочет жениться на Бебекиной. Но последняя этого не хочет. На неё ещё зарятся тысяча претендентов. Понятно, она не может достаться Ботунову. То же будет в высших обществах, т. е. без взаимного согласия брак быть заключен не может и аппетит приходится всегда и везде умерять.
Наши классы ничего общего с этим словом прошедших и настоящих времен не имеют. Переход из класса в класс теперь затруднён, а из касты в касту – почти невозможен. У нас же человек 1-го класса, путём выборов, благодаря своим качествам и трудам, всегда может возвыситься до высшего класса и даже сделаться верховным президентом. И наоборот, верховный президент, не удовлетворяющий своему положению, или опустившийся, неизбежно падает вниз, даже до отрубников или несвободных (насильников).
(1917 г.)
Архив РАН, ф. 555 оп. 1 № 379
Общественные установления, их преимуществ и недостатки
У всех культурных народов существует это право. Убийца схватывается обществом, предаётся суду и терпит наказание или ограничение свободы. Чем ниже стоит какая-либо раса в сонме человеческих народов, тем это право слабее, неопределённее и необеспеченное. У самых низших рас его не существует, к человеку относятся, как к зверю, охотятся за ним, убивают и съедают, как хорошую дичь. Также, чем дальше отодвигаться в глубь истории, тем право это в общем, было ниже. Несомненно, были времена у каждого самого культурного теперь народа, когда прав этих у него совсем не существовало. Оно росло от нуля, от зачаточного состояния, до теперешнего его вида. Но и теперь у самых культурных народов это право отчасти фиктивно. Воинская повинность отнимает это право. Болезни, бессилие, увечье, сиротство лишает человека необходимого и, следовательно, его права жить. Стараются отстранить эту причину смерти или сокращение жизни, но пока мало достигают цели. Идеальное общество должно устранить все причины гибели.
Возможно ли существование общества, если нет этого права на личную жизнь? Стадо животных существует сплошь и рядом, не истребляя себя взаимно, хотя у них нет суда для убийцы, нет сплочённости, заступничества друг за друга. Корова не убивает корову не столько из дружества, сколько из бессилья это сделать, а также и из бесполезности такого поступка.
У каждого стадного животного есть инстинкт, мешающий ему вступать в борьбу с равным, или у него нет орудий для убийства. Если бы это было иначе, то самое стадо не могло бы существовать. Естественный подбор выработал этот инстинкт. Нет ничего губительнее борьбы с равным (по силе) существом. Действительно, такая борьба должна окончиться печально для одного и ещё печальнее для другого. Один может быть убит, а другой изранен, что может также окончиться смертью. Не сострадание, не милосердие, не жалость удерживают от такой безумной борьбы, а скорее инстинкт. Он может быть заменён чувством дружбы к равному или подобному, симпатией или другим чувством, но любовью, справедливостью его нельзя назвать. Справедливость или милосердие должны относиться ко всякому существу, даже слабейшему, между тем как стадные животные спокойно истребляют существа иной породы и даже собственных собратий более слабых, больных, или раненых. Значит, главный повод образования этого инстинкта – невыгода борьбы с равносильным. Из наших слов как бы выходит, что и человек руководствуется не справедливостью и милосердием, а чем-то другим. Действительно, его эксплуатация домашних животных беспощадное и жестокое их убийство не говорит в пользу милосердия и правды.