– Затем, что я полы мыла, а у тебя обувь грязная!
– Чистая. Я на машине, лучше флешку найди!
– Держи, – вручила ему прямоугольный накопитель Марта, с испорченным настроением.
– Давай! – перехватил он, уходя, – буду утром! – выкрикнул Денис, испаряясь.
– Всегда так делает! – эмоционально развела Марта руками, хлопая себя по бедрам, – его ждешь, а он придет и ходит по хате в обуви, а меня это злит и выводит! – пожаловалась она Маруське.
– Хочешь, я скажу ему?
– Нет. Ни в коем случае. Давай по следующей?!
– Давай, разливай! – согласилась Маруся, – по последней.
– Верно, подруга. Сбил нас, так сидели душевно! – приутихла Марта недовольная духом.
18
Утренний рассвет, проскользнувшийся в их края теплым циклоном, растрогал местных птиц, пополняя нынче музыкальную коллекцию свежей птичьей симфонией. Деревья с открытым и гордым взором, одиноко прохлаждались в ожидании первых снегов. Низкое небо слабовато подсвечивало, припрятав за облачными плотными слоями красно-солнышко до более благоприятного исхода.
Не выспавшись за ночь должным образом, Маруся поднялась разбитой, к горлу подошла тошнота. Заварив себе чаю, она присела на мягкий кухонный табурет, собираясь с мыслями. А за окном расходилась субботняя жизнь. Кололи дрова постукивая топорами, звенели ведрами, голосили громко соседские дети. Выпив чаю на скромной кухоньке и уняв тошнотворность, она приободрилась для домашних хлопот. Покормить Алмаза, склоняющегося по двору ни свет ни заря, приготовить завтрак дочерям и мужу, прибраться и многое другое.
Во всем доме, кухня единственное место, которое располагало ее к творчеству, где она свободно придавалась чувствам в драгоценные минуты, когда в просторной избе все спали. Предаваясь мыслями о Жене, думая о нем бесконечно и утром, и ночью, она радовалась тому, что люди не умеют читать чужие мысли. И все, о чем она думает, о чем мечтает сохранится под семью печатями. Любовь, взявшись из ниоткуда, без всякий мотиваций и условностей, без претензий и притязаний сравнима лишь с классической музыкой, где в роли дирижера становятся двое влюбленных, руководя своим внутренним оркестром. «Можно ли увидеть любовь?» Чувствуя эту неосязаемую энергию, она видела, как от нее расходятся кругами чистые и прозрачные как воздух волны. В такой любви присутствует нежность, доброта, мироздание, шепот, счастье и радость. С Женей она бы общалась при помощи исходящего света от глаз и души, без затрачивания ненужных слов…
Минуты личного счастья закончились, когда проснулись дочери и окружили на кухне Марусю, напоминая ей о родительском долге. Рыжеволосая Соня первым же делом влезла на коленки к маме обнявшись с ней.
– Что будете на завтрак? – спросила Маруська у дочерей.
– Оладьи! – не раздумывая, пожелали девочки.
– Можно и оладьи, на домашних яичках! – воскликнула многодетная мама, расправляя свои крылья.
– Марта передала? – сообразила Арина, взрослая умом не по годам.
– Да, угостила вчера.
– Мама, а у меня родительское собрание, в понедельник, шесть вечера, – протараторила Яна, сообщая впритык.
– Приду, конечно, а тебе придется посидеть с Соней.
Янка ухмыльнулась манерно, от предстоящего бремени сидеть с младшей сестрой.
– Нагуляешься непременно, за всю жизнь то…, – изрекла Маруся, принимаясь замешивать тесто.
На кухню подтянулся Влад: – и мне оладьи! – напомнил о себе он, взлохмаченный после сна.
– Всем хватит, – ответила Маруся, наливая на сковородку первый блин, который давно не комом.
После завтрака, Влад уехал работать, а Маруся каким-то необъяснимым чутьем поняла, что она беременна. И заговорило в ней сердце о прочной нити, что связала великим чудом мать и сына. Растет под сердцем, развивается, питается полезными веществами. Кроха по сроку беременности, а такую прочную связь возымел с ней. Овеялась Маруся душевным счастьем от зародившейся божественной жизни, что благословили ее небеса.
– Арина, пожалуйста, присмотри за Соней, я до Марты сбегаю, – попросила она старшую дочь, в желании переговорить об этом с подругой.
– Ну я гулять! – собралась старшая дочь, прихорошившись. Кожа упруга, молодой взгляд, стройность тростинки.
– Я быстро, милая.
– Иди, уговорила! – согласилась Арина, стараясь по большей части идти на встречу матери.
Маруся вышла из горницы. Алмаз завилял хвостом. – Я скоро вернусь и дам тебе чего-нибудь вкусненького, – потрепала она пса за ухом. Глаза молодого пса глядели смиренно, провожая любимицу до кустов. И солнышко вытянуло свою голову сквозь плотные серые портьеры, чтобы посмотреть, что такое занятное происходит у Маруськи?