Еще один оказался в его руке, клацнул спущенный курок.
- Вот. Девяточка. Отталкивающая - самое то. Правда, убойной маловато, но если нужен кто живьем, то в самый раз такая машинка. Я с таким много лет провел. Зря его ругали.
- Говорят, он даже ватник не пробивал? Ну, если два ватника один под другим?
- Брехня. Испытывали мы специально. Отличный пистолет. И легкий. Я бы так сказал: самый легкий из точных и самый точный из легких.
Кто-то из курсантов сзади поднял руку:
- А рекомендации? Вы нам что порекомендуете?
- А это, знаешь, как рекомендовать автомобиль. Надо просто попробовать. И к чему душа прикипит, что в руку ляжет - тот и твой. Вот сейчас в тир пойдем - там и опробуем разные варианты. В том числе и с двух рук. А уж выбор там у нас большой. Всем хватит.
***
Сухо щелкал "вальтер", гулко отплевывались в ответ с другой стороны, от развалин, большие калибры. Там не только калибры, там и стрелков было больше с самого начала, да еще и прибавлялось их чуть не с каждой минутой. Перебегали с места на место, высовывались вдруг, посылали пулю-вторую, почти не глядя. Похоже, начинали обходить. Когда врагов много, они могут себе позволить не торопиться, постреливая и не давая уйти. А другие в это время скользят между холмами щебенки, хрустят раздавленной крапивой, матерятся вполголоса, наступив на непотребное, и опять - вперед, чтобы оказаться сбоку или даже сзади.
Иеро стоял, прижавшись к стене и вытянув вперед руку, старательно выцеливал, прищурив слегка левый глаз и отсчитывая в уме патроны. Так. Еще пару раз выстрелить, и надо уходить. Иначе просто можно не успеть.
- Уходим, - кто-то рванул его за плечо, оттаскивая назад, за угол, о который сразу щелкнула пуля, уносясь со звоном и пылью куда-то в сторону и вверх.
- Убивец? Карл? Ты как здесь оказался?
- Стреля-али. Да просто не везет мне с тобой. Уж который день не везет, - отрывисто шептал Карл.
Обе руки он выставил перед собой и попеременно посылал грохочущий огонь туда, откуда слышна была ругань и лезли фигуры в сером. - И опять. Ты. Тут. Опять помочь надо. Гость все же. За угол, сказал! Не вылазь!
Патроны закончились почти одновременно. Карл как в кино одним движением выщелкнул пустые магазины, не спуская с затворной задержки, тут же вставил по очереди свежие. Дважды звякнуло, сливаясь в один звук, и снова гулко бахнули, ударив по ушам в тесноте кирпичных коридоров, два выстрела за угол.
Острый запах пороха, щекочущий ноздри, смешивался с застарелой гарью пожаров, с пылью, которой было покрыто все - рыжей кирпичной пылью. Сырой крапивной зеленью тянуло из холодных промокших углов, плесенью, чем-то тухлым и душным - из ям, тут и там зияющих выщербленными пастями-провалами.
Иеро тоже сменил магазин, хотя в старом еще оставалось два патрона. Лучше иметь полностью снаряженный, раз есть такая возможность. Над ухом свистнуло - он присел рефлекторно.
- Уходим, уходим! - уже кричал, отплевываясь от кирпичной крошки, Карл, оттаскивая его чуть ли не за шиворот. - Тут сейчас такая охота начнется! Ишь, сбежались, шавки городские!
Он снова, толкнув Иеро назад, за спину себе, шагнул вперед и завел громогласный огнестрельный разговор с теми, кто был напротив. Похоже, Карл считал про себя выстрелы. Потому что вдруг отскочил за угол, дернул Иеро за руку и побежал, показывая дорогу в лабиринте развалин.
- Быстро, быстро! Уходим!
Сзади загрохотало еще чаще, застучали обломки кирпича, выбитые из стен пулями.
- Черт! Не успеем!
Один пистолет Карл уже успел убрать куда-то подмышку. Теперь он левой тащил "гостя" за собой, а правой с зажатым в нем оружием, как молотком, отмахивался по сторонам, на каждое движение, каждый шум, готовый снова стрелять и убивать.
- Ах, черт! Черт! Черт! - Карл со стоном, как тяжелоатлет, поднимающий штангу, швырнул Иеро вперед, мимо себя. - Беги! Ах, как не везет...
И припал на колено, судорожно перезаряжая пистолеты. Над обрезом ботинка быстро расширялось и уже блестело влагой на солнце кровавое пятно.
- Я помогу, - кинулся к нему Иеро, нагнулся и замер, ткнувшись лбом в дуло. - Ты что? Я же помогу!
- Беги.
Выстрел назад, не глядя.
- Беги.
Еще два выстрела себе за спину.
- Я тебе здесь в бирюльки играю, да? Я тебя спасаю, понял? Потому что ты зачем-то очень нужен городу. Ты. Не я.
Каждая точка была выстрелом. Каждый выстрел был вызовом. И вызов был принят. Загрохотало совсем рядом. Свистнуло несколько раз. Эти, что просвистели - мимо. Карл закашлялся и медленно, аккуратно лег, опираясь рукой с по-прежнему зажатым в ней пистолетом. Пиджак, порванный на спине, лаково блестел на солнце красным и жирным на вид.
Иеро сделал шаг вперед и тут почувствовал удар, сносящий с ног, погружающий в черноту и безвременье...
- Даже и не больно совсем, - успел он удивиться, проваливаясь в никуда.
...
Это был сон? Всего лишь сон? Но с чего бы такой? Как там психологи и психиатры про сны объясняли? Сон, говорили они, всего лишь отражение реальности, действительности. Ты, мол, спишь, а мозг перерабатывает полученную днем информацию, передумывает сто раз одно и то же, показывает иногда, на чем зациклился, чего опасаешься... Вот. Вроде, не думал же еще об этом? Вроде, опасности никакой не было еще?
А может, это просто, как в книжках - чужой сон? Бывает такое в жизни?
Иеро медленно приоткрыл глаза, привыкая к солнечному свету, воробьиному гаму за открытой дверью балкона, каким-то шумам неподалеку. Это не больница, значит бой точно был во сне. Но это и не гостиница. Гостиничный номер был гораздо шикарнее и больше комнаты, в которой он спал на потертом диване, не раздеваясь, как был.
Подпоили чем-то? Вроде, нет. Не чувствуется никаких последствий отравления. И какой смысл, если руки - он поднял руки к лицу, покрутил перед собой - не связаны. И пистолет... Ему же дали пистолет - точно!
Повернул голову в сторону, и увидел его на тумбочке возле дивана.
Руки не связаны. Оружие в наличии. Ничего не понятно.
В голове было чисто и пусто, как после долгого страшного запоя, когда теряешь последнего друга или вдруг исчезает самая настоящая и на всю жизнь вечная любовь, и у тебя опускаются руки, и ничего не хочется и не можется. Только вино, ослабляющее боль, делающее эту боль тупой, как будто бьют тебя палкой по голове, но на голову намотана пуховая подушка. Удары, вроде, чувствуешь, да вот не больно совсем, как издали. Вино? Было вино, значит? А повод?
Он прислушался: где-то рядом звякала посуда, лилась вода, о чем-то негромко разговаривали двое.
- А еще у нас там внизу, в подвале, есть своя столовая. Чужие, с улицы совсем, туда просто не попадают, только свои, из нашего корпуса. Так там очень смешно бывает. Порции же большие такие, а если девушке какой не нужно много, то тогда дают полпорции. Вот полпорции для девушки - в самый раз. Подходишь с подносом на раздачу, а девочка там кричит повару, например, "плов-мальчик, суп-девочка!". Смешно-о-о...
- А мальчики, значит, всегда полностью съедают? Потому и "плов-мальчик", если полная порция?
- Ну, да... У мальчиков целлюлита же не бывает!
- А у девочек - бывает, значит? Ну-ка, ну-ка, где он тут у нас, этот злопастный целлюлит - болезнь века...
Сквозь веселую возню на кухне она шипела вполголоса:
- Тише ты, гость проснется!
Гость смущенно откашлялся, не поднимаясь с дивана.
Память ожила.
Это Карл там, убийца с лицензией. Такие тут странные порядки - убийца, преступник вроду бы, но на свободе и даже с лицензией на убийство. Он увел его с рынка. Сначала спокойно, медленным шагом, вальяжно приобняв за плечи. Потом толкнул в какой-то темный переулок, прихватив за рукав, заставил пробежаться. Снова резкий поворот. Какая-то щель между домами.
Карл прижал указательный палец к губам. Тишина и молчание, мол. В правой руке у него оказался спрятанный до того под шляпой большой черный пистолет. Вытянув руку вдоль стены в сторону светлой улицы, вслушивался, приоткрыв рот. Потом пистолет нырнул куда-то подмышку, а Карл, показав пальцами, как осторожно и тихо надо двигаться, повел Иеро какими-то длинными проходными дворами, пустырями, снова узкими щелями - кто так строит? И кто так ломает? Местами только стены, а между стенами - заросшая крапивой и бурьяном поляна. Ямы какие-то черные по краям. Вонь прогоревшего давно и намокшего костра. Какие-то обрывки бумаг, тряпки под ногами. Грязь.