— Так говорят в Рутене?
— Именно так в Рутене и говорят.
— Вы давно показывались лекарю? — вдруг спросил Одгар. Второй экзекутор, если и был, исчез.
— На днях. Сердце хорошее, сильное, как у двадцатилетнего.
— Нет, я о шраме. Снаружи должны быть желваки, а их нет, — экзекутор дотронулся пальцем до вдавленного треугольника, провёл вниз до ареолы.
— Оба рассосались, — Барбе пожал плечами. — И здесь, и на спине. После нетрадиционного лечения.
— И левое лёгкое.
— Зарубцевалось давно. Это так важно?
— Важно.
Говоря последнюю фразу, Одгар разделся до пояса. Потом отошел, одно бросил, другое взял в правую руку.
— Исполняю по обряду — показываю. Это второе из трёх, — Одгар поднял на уровень глаз клиента узкую плеть-девятихвостку. — Наилучший опоек, не склизок погибельный. Кожа гладкая, концы ремней закруглены, рукоять удобна для обхвата.
— Приятно познакомиться, — бормочет священник. — В бане мы, как помню, куда более грубым полосовались.
— А вон там — третье.
Обернулся, сдёрнул покрышку. Позади них возвышалось нечто вроде крыльца на две широкие ступени, из гладкого дерева. По сторонам брошены расстёгнутые ремни с массивными пряжками.
Станок для порки.
— Все, шуточкам конец, — говорит акушерка, осторожно направляя роженицу к прежнему месту. — Давай ложись обратно. Схватки начались как следует и вот-вот проявятся во всю силу. Или погоди.
Во внешнюю дверь стучат — уже в полную силу.
— О, Морячки кресло притаранили. Кутайся пока, чтоб не продуло. И не шевелись.
Узкие сени прямо распирает от внедрённой туда техники. Поскольку мейсти Леора не желает снова пачкать мытые-перемытые руки, работают простолюдины.
Наконец, кресло в клубах пара въезжает в родильный покой.
Чуть наклоненная спинка. Низкое сиденье с обширным вырезом похоже на старинный унитаз, только что дыра куда больше. На подлокотниках вертикальные выросты — Галина соображает, что это для рук, хвататься за них. А в самом низу нечто странное, почти гротеск. Две аккуратных подошвы, пришпиленные к металлическим стержням.
Леора торопливо выплёскивает на кресло ковшик подогретой воды — теперь котелок, висящий над очагом, постоянно полон — и протирает комком ветоши, смоченной в крепком вине.
— Вот. Лезь туда, а я тебя перевяжу по талии, чтоб не выпала, — командует мейсти. — Там всё, чтобы упираться. Хочешь — на задницу садись, хочешь — становись на корточки для удобства.
— У меня дома, — бормочет Галина, — к такому прибегали, когда шли уже потуги. Высокое такое. А до того лежали на кровати.
— И как — ловко получался акробатический номер?
Но госпожа Леора не дождалась ни слова в ответ: едва роженица устроилась на своём месте, как распухшее тело начали сотрясать бурные судороги и вопли.
— По тому слову, какое сказал нам ты, дают до ста ударов. Иди ложись, — со властью в голосе приказал Одгар.
Барбе повиновался. Дерево, отменно выточенное и выглаженное тонкой стеклянной шкуркой, отвечало всем изгибам и выпуклостям тела, как ладно скроенный наряд. Но ремни застегнулись втугую, плоть натянулась — не пошевелиться. Щиколотки, запястья, под коленями. Руки вытянулись вперёд, тело напряглось как струна — виолы или ал-лауд.
Палач захватил и волосы, перебрал пряди, откинул со спины.
— Теперь слушай, брат. Можешь считать удары, но это сделают и без тебя. Можешь молиться, только не словами. Не стыдись своего крика или чего иного. Но самое важное — не забывай глубоко дышать. Если не сумеешь наполнить грудную клетку до дна — подай знак, это позволено.
И ударил с протягом. Девять острейших бритв.
Кулаки пациента непроизвольно сжались, голова вздёрнулась кверху.
— То не боль, — сказал экзекутор. — То один лишь страх. Одолей.
Ударил ещё. В самом деле показалось куда легче — шёлк по шёлку, говорят иногда. Но лишь показалось.
А потом смешалось всё и вся. Кажется, он стонал на выдохе, забирая ртом раскалённый факелами воздух и отдавая обратно. Плеть невозбранно гуляла от шеи до срамных мест и снова до шеи, глаза щипало от пота и слёз, цепь, что шла к блоку в стене и держала запястья на весу, ритмично позванивала — или это происходило лишь в его собственных ушах?
И внезапно оборвалось.
— И что там внутри такое, — бормочет под нос госпожа Леора, возясь в ногах и пытаясь рассмотреть картину через крупные капли пота, что сыплются уже с насквозь промокшей повязки. — Прошлый раз вот так же было — сплошное землетрясение? Да не ори, это делу помеха. Дыши ртом, как в бане, и отвечай. Старшая быстро вышла?