Кола еле заметно ухмыльнулся. Вся хитрость была в названии — слово «пацерки» можно услышать, только если потрёшься как следует среди морян и, натурально, узнаешь по себе, что это такое. В таких бусах, даже если они не показывают возраста, случается от одной до десяти и даже более низок: основа, ссученная из конского волоса, серебряные шарики, осколки натуральных самоцветов, остро заточенные раковины. Оружие, которое можно использовать как лассо, пращу, хлыст или для подсечки. Причём удушить этим самого владельца непросто: к достоинствам морян относятся на диво сильные мускулы шеи и умение надолго задерживать дыхание. Ловцы жемчуга и собиратели кораллов.
Сам Фальбер не нагибался за бусами, а сразу подошёл к их владельцу:
— Подними руки. Ты нарочно стал под этим павуком?
Павук, или паук — охранительная конструкция из буковых колец и тонких жёрдочек типа люстры, которую вешают над обеденным столом или колыбелью. У нас его сделали покрепче обыкновенного и разместили в центре, но не прямо над пятиконечным знаком. Который, между прочим, вовсе и не знак, а типа кровать такая.
Словом, Фаль мягко перехватил кисти рук морянина, вытянул и вправил в кольца. Рассчитал наугад, но верно: люстра самую чуть опустилась, а Кола поднялся на кончики пальцев, словно танцовщик.
— Вот так стой и не шевелись. Жди.
Разорвал парусину на одном плече, потянул за нить. Там есть такая хитрость со строчкой — она петельная и соединяет оба плеча одежды, проходя по спине, где один слой ткани.
Чехол сразу упал наземь, обнажив тонкое смуглое тело. Фальбер вытянул платье из-под ног и отбросил подальше, к бусам.
Зрелище, которое перед ним предстало, должно было хоть слегка удивить: ни одного волоска даже в тайных местах, исчерна-карие соски и такой же пупок величиной с незрелый жёлудь, зато в самом низу живота — нечто, более всего напоминающее тройку орехов, которую кладут в мошну для вящего приращения капитала. Я сам такую отыскал и носил в кармане камзола.
Фаль обвёл ногтем большого пальца вокруг каждого из сосков, прищипнул, спустился книзу, пробормотав: «неладно перевязали, когда рожали в воду, или как», но срамного места почти не коснулся — только ладонью повёл. Коль чуть вздрогнул, словно от мороза.
Потом экзекутор зашёл сзади, закрутил косы хитрым узлом на затылке и крепко надавил ногтем вдоль спинного хребта, от основания шеи до копчика и обратно, слушая, как отзывается напряжённая плоть.
— Прекрасно. Теперь я понял. Живи ещё, ладень.
То есть парень, хлопец.
И отошёл выбрать себе орудие.
— Да найдите себе табурет помягче, мэс Лебонай, — предложил мне по пути. — Я торопиться не стану, если позволите.
Выбирал Фаль долго и придирчиво. Что меня удивило — пробовал на себе, морщась с лёгким презрением. Хлестал с правой руки на левую.
Наконец, принял фасонную плеть из юфти, с лилейным бутоном на каждом из пяти хвостов: все наши над ней тихонько посмеивались, но изредка друг друга пользовали.
Подошёл со спины:
— Что, ладень, не соскучился?
И полоснул по плечам этак нежно.
Что было дальше — я так и не понял. Морянин не шелохнул и мускулом, только покачивался напряжённым телом в ритме ударов, которые становились всё чаще и резче. Вроде бы на коже ягодиц показались некие более густые тени, чем полагается от дневного света, — и всё. Лицо — я находился с этой стороны — тоже не менялось, разве что под конец до жути расширились глаза.
А Фаль и в самом деле не собирался играть — как принято у нас, чередуя наказание с лаской и поглаживанием. Кажется, теперь он вообще не дотрагивался до нагого тела руками.
Также я бы не сказал, как долго это продолжалось. Вроде как отчасти выпал из этого мира.
Наконец, юный мейстер бросил плеть, напоследок очертив круглой рукоятью прежние свои пометы.
— Будешь одеваться — подберёшь королевский символ и отыщешь ему достойное место. Игрушка совсем неплоха, если вдуматься. Однако если мэс Лебонай позволит, в следующий раз приду со своим. Я удовлетворён, мэс. Денег плачу вдвое против уговора.
Когда он ушёл, а я вытащил из шкафчика новые ризы для Коля, он спросил:
— Отчего бы вам, Лебо, не поинтересоваться, как я себя чувствую? Вы же всегда так волновались насчёт первого соприкосновения.
— А что — очень скверно? Знаешь, я просто… Не понял, что там было.
— Я тоже, — признался он шёпотом. — Ведь меня не дерево держало. Я на него лишь опирался, а вот чужая сила… Фальбер — он мощный, ты это видел?
— Обученный профессионал, — буркнул я. — Сызмальства тренируются на пациентах и друг на друге. Хорошо тебя разделало?