— Никак нет! — Доведет он меня до истерики когда-нибудь. — Я не забыть! Но сейчас у станции русский начальник. Это есть вежливо — говорить на языке шефа. — А по мне, без разницы, ведь два языка имеют одинаковый статус. Мы уже девять лет как одно государство. Сбывшийся кошмар англосаксов — Русско-Германская Федеративная Республика.
— Хорошо, ты меня предупредил. Спасибо. — Чего он ждет? Стоит и голубыми глазищами хлопает. Его бы с сестрой познакомить, та всегда особо благоволила к белокурым бестиям. — Генрих, иди по своим делам, а? Я тут музыку слушаю. — Демонстративно вставляю наушник обратно и переключаюсь в режим бега. Ариец, видимо, пытается что-то сказать, но, видя мой полный игнор, следует совету и уходит.
Чего он от меня хотел, я примерно представлял. Но помогать ему решать разногласия с его начальством через своего отца не хотел. Да, понимаю, он пилот от Бога, лучший из всех, кого я видел. И нелепое снятие его с проекта полета к Иво — не более чем интриги. Но мне-то дело какое? Он мне не друг и не товарищ. Да, было дело, жизнь спас, когда после прыжка у меня не раскрылся парашют. Умудрился же меня догнать в затяжном прыжке и сцепиться, приземлив двоих под одним куполом. Надо будет так же прыгнуть, сделаю это, не раздумывая ни секунды. Но разговаривать с отцом — ни-ко-гда.
Звучат финальные аккорды Вагнера. Обидно, почти получилось «взлететь», конечно, только в фантазии. Место четвертого пилота станции надежно отсекало меня от любого штурвала. Пятое колесо в здешней телеге — вот кто я. Пора было идти на разнос к начальству. А то, что полковник Смолов вызывает меня для «пропесочивания», не сомневаюсь.
— Лейтенант Стрепетов прибыл. — Входная дверь личного кабинета начстанции плавно и бесшумно исчезает в переборке.
— Входите, лейтенант.
Когда смотришь на полковника, всегда всплывает ассоциация с морем. Что-то есть в его личности, что делает его похожим на капитана корабля, бороздящего океанский простор. Белоснежный китель ВМС смотрелся бы на нем гораздо уместнее черно-синей формы КФФ[4]. Может обветренное лицо и несмываемый загар, так отличный от того, что можно получить под искусственными лампами местного солярия, делали сходство с морским капитаном столь разительным?
— Проходи, садись. Смотри. — Он демонстративно разворачивает ко мне монитор и активирует одну из команд. — Понимаешь, что я сделал?
— Так точно! Отключили все системы наблюдения и записи в этом кабинете. — Точнее, он так думает, что отключил. Но, зная своего отца, могу точно сказать, этим самым он только привлек еще большее внимание дублирующих скрытых систем.
— Именно. Это неформальный разговор.
Начинается… Уважаю Смолова, он из тех, кому плевать на то, чей я сын. Для него работа важнее всего. Но сколько неприятностей это мне преподносит!
— Я понять, герр полковник. — Пародирование немецкого акцента — моя коронная фишка.
— Я давно отчаялся понять! — Ну зачем так багроветь? Нервы нужно беречь. — Как у такого великого человека, как твой отец… — А вот этого не надо! За свою жизнь я слышал подобное миллион раз! — …может быть такой сын?! Зачем ты опозорил Терещенко? Руки зачесались?
— Вам бы психоаналитиком работать, герр полковник. Очереди были бы!
А не пойти ли ему по всем известному адресу? Прекрасно же знает о моем нежелании вообще тут находиться, не только в этом кабинете, а вообще на Луне.
— Отвечать на вопрос!
Н-дя, видимо, я его чем-то довел до ручки. Кричать-то совсем необязательно.
— Никак нет, не зачесались! Забыл про спутник связи. — Меня еще никто не поймал на прямом вранье начиная с моих пятнадцати лет. Поневоле научишься лгать так, что комар носа не подточит, когда за тобой с яслей следят десятки камер и отборная группа специалистов по анализу поведения.
— Тебя в плен если возьмут, умрешь героем. — Молодец полковник, держит себя в руках. — Ни один секрет не сболтнешь! И не потому, что стойкий, а потому, что не знаешь ни-че-го!
— Так точно, герр полковник. Умру героем, не посрамив отцовского имени!
Ха три раза. Тебя, конечно, готовили читать лица. Ну и что видишь?
— У тебя в деле пометка для психологов — игнорировать невербальные сигналы. — Это когда успели внести такую поправку? — Так что не пудри мне мозги. Но я тебя вызвал по другому поводу.
Это понимать как «разнос окончен»?
— Слушаю.
Наверно предложит запереться на два дня в каюте и не высовывать носа.
— Ты же не желаешь топтать грунт?