— Не ори. — Свеча в руках Вима нестерпимо режет глаза, привыкшие к абсолютной темноте. — Вылазь отсель. Голову береги, тут низкие потолки.
И правда, как только выбрался, пришлось согнуться чуть ли не вдвое, чтобы не врезаться в потолок. Где мы? Землянка какая-то, ей-богу. Только в центре ее длинный, почти в три метра, цилиндр, мерно гудящий, с блеклыми точечками разных цветов. В нем я и находился, судя по всему.
— Иди за мной. — Послушно следую за стариком. О, лестница, деревянная. — Прищурься. — Мне нетрудно.
Резкий свет на миг слепит, несмотря на плотно закрытые веки. На ощупь поднимаюсь по шатким ступеням.
— Ляг на пол, полежи. И главное, моргай часто-часто. Поможет.
Тьфу, откуда он взялся, знаток.
Судя по всему, я нахожусь в доме Вима. Привычный по подворью Тука вид в этом домике. Необлагороженные стены, кирпичная печь с дымоходом по-белому…
— Пришел в себя?
— Да, вроде все в норме.
Я и правда чувствую себя изумительно, как заново родился.
— Садись за стол. — Пристраиваюсь на табуретке. — Пей.
Принюхиваюсь, в предложенной кружке на дне плещется грамм пятьдесят самого натурального самогона. Морщусь.
— Пей, я говорю.
Ну, надо так надо. На удивление, алкоголь легко проскакивает, по телу разливается приятное тепло.
— А теперь слушай. Внимательно слушай.
С Вимом происходит разительная перемена. Только что рядом со мной сидел добряк дедуля, а сейчас… Сейчас я смотрю в холодные, расчетливые глаза. Такие я видел не раз у Сергея Палыча, начальника аналитического отдела службы внешней разведки, да у отца. Передо мной сидел матерый, опытный волчара, умный, многое повидавший, опасный, как рота спецназа.
— Слушаю.
Назвать его сейчас дедушкой не поворачивается язык.
— По данным «реаниматора»… Да-да, не косись на подвал, ты двое суток провел именно в «реаниматоре». Ивир помогает не всегда. — Идиотский мир! «Реаниматоры» в подвале! Дедули странные. Воскрешение после дюжины минут! — Не помог и «реаниматор».
— Но я…
— Я сказал слушать, а не говорить. Ты не жилец. Точка. Месяц, от силы два — и все. Капсула Древних не ошибается никогда. Твой мозг сейчас работает на ивире. — Это как? — Он замещает умирающие ткани. Но так продолжаться долго не может. Разрушение неминуемо.
— Значит, я ходячий мертвец?
— Да.
Вот черт!!! Выжить в тех ситуациях, что были, и подохнуть от гребаных знаков! Чувство вселенской несправедливости поднимается из груди.
— Но, может, есть шанс.
— Помочь может только сифуз.
Что это за сифуз? Впрочем, неважно, значит, шанс есть!
— А где его достать? Или купить?
— Нигде. Его никто не продает, нет таких идиотов, продавать сифуз. Ну, если у тебя нет нескольких сотен миллионов. И не достать его просто так, тем более за такой короткий срок. — Горло мгновенно пересыхает. — Забудь, эх, зря я о нем заговорил. Только внушил тебе ложную надежду. — Пошатываясь от этих новостей, встаю из-за стола. — Я не договорил. Даже этот месяц, что я тебе выделил, ты проживешь только в том случае, если будешь ежедневно принимать ивир.
— Каждый день?
Тупой вопрос, он же все объяснил, но мысли мои далеко.
— Каждый. Я мог бы продлить твой срок почти вдвое, благо кое-что умею. Но увы. Сегодня в порт прибывает навис Торговой Лиги, и я улетаю почти на месяц с Ростарга.
— Но, може…
Очень хочется пожить.
— Нет.
И, глядя в его глаза, понимаю — это «нет» окончательное.
— Спасибо за помощь.
— Сделал все, что мог…
Киваю и как обкурившийся нарк, не разбирая пути и натыкаясь на мебель, пытаюсь найти дверь.
— И да, о «реаниматоре» в моем подвале — молчок! Уяснил?
— Да, да…
Салису я ничего не сказал. Он был так рад и считал меня здоровым, а не погибшим по его же вине. Я просто предпочел скрыть от него правду. Ненавижу, когда меня жалеют. Но краски мира поблекли. Все стало каким-то второстепенным, неважным, далеким.
Я стал чтецом. Мог читать любой знак, только в этом никому не признался. Оказалось, что местные чтецы могут понимать от силы до трех десятков «фонариков», я мог все, но сделал вид, что понимаю только дюжину. Но это не имело никакого значения. Я искал сифуз, сутками просиживая перед плывущими по стенам знаками. И не находил. Может, загадочный сифуз и не производят эти огромные машины, оставленные загадочными Древними. Но я надеялся, и только эта надежда не давала погрузиться в полное безразличие.
Когда я оставался один на заводе, то шел в кладовку и активировал ручной режим управления. Все оказалось очень просто. Там можно было выставить любую категорию товаров, какие способен производить завод. По умолчанию, знаки появлялись в хаотическом, случайном порядке. Кроме пары рядов, которые замерли без движения. На них я вообще не обращал внимания. Только быстро пробежал их глазами. Сифуза там не было, там вообще не было лекарств.