После долгого разговора по душам Майя дала разрешение Илоне сказать свое имя ее смоленской подруге, но c условием не говорить про историю с племянницей. Она соврала Илоне о том, что сменила место жительства и найти ее очень сложно. Спустя несколько дней от Илоны пришло письмо: «Я назвала твое имя, но вскоре подруга заявила, что у нее есть знакомая, которая работает в ЗАГСе. И она узнала, что такой человек умер больше трех месяцев назад. Просто чертовщина какая-то! В общем я, потеряла смоленскую подругу, очень жаль. Все так по-дурацки получилось!»
Еще через день Илона написала в ватсапе: «Я позвонила Вериной матери, она подтвердила, что Вера умерла. У меня вопрос — ты кто?» Майя оцепенела, прочитав это. Илона продолжала писать: «Слушай, я понимаю, что скорее всего ты тоже моя старая подруга, такая же, как и Верочка. Но кто именно? И на связь со мной ты вышла только ради решения проблем с сатанистами — значит, ты из Смоленска? А имя скрыла, чтобы тебя не могли найти. Знаешь, я не выдам тебя всё равно. Во-первых, моя смоленская подруга заблокировала меня везде; во-вторых, мне всё равно ничего не грозит — я живу в Мексике; а в-третьих, ты ведь тоже моя подруга. Ты очень много знаешь про мое детство и юность, вообще про меня. Такое может знать только близкий человек. Не смогла бы тебе Вера все это рассказать обо мне. Так кто ты на самом деле? Просто назови своё имя». Майя почувствовала, что по ее лицу текут слезы. Единственный человек из ее прошлой жизни, с которым она могла и хотела продолжать общение, был теперь потерян для нее. Что бы она ни сказала в ответ — ей не поверят. А даже если бы и поверили — не дай бог, Илона не сдержится и передаст все это ее детям. Это так плохо скажется на их психике. Они только похоронили мать, зачем снова подвергать их такой нервотрепке? «Этого нельзя допустить», — прошептала Майя. Перед тем, как удалить номер Илоны с телефона, а вместе с ним и всю их переписку, она написала: «Прости, я не могу. Я дала слово держать всё в тайне. Да, я тоже твоя подруга».
Все оставшееся лето Майя ежедневно, за исключением выходных дней, посещала занятия по модельному мастерству. Оплату за обучение позже обещали вычесть из зарплаты. Их учили позировать, держаться на публике, дефилировать, красиво носить откровенно неудобную одежду и даже сделали им три урока хореографии в неделю. Иногда на занятия к ним наведывался Антон: как позже открылось, он и был другом Артура. Антон комментировал работу девушек и был при этом абсолютно безжалостен, чем пару раз вызвал слезы у своих подопечных. Но также он рассказывал им о сфере моды, об истории возникновения модельного бизнеса, об известных персонах. Он умел вдохновлять. Просил не путать агентство с притоном. И если у будущих работодателей возникнет хоть намек на неприличности, то просил сразу об этом сообщать директору агентства и ни в коем случае не принимать непристойные приглашения. Не позорить имя модельной школы. Педагог по дефилированию, хрупкая высокая женщина, советовала не соглашаться на предложения от бизнесменов сопровождать их куда-либо. Даже если речь идет не об интиме, а лишь о сопровождении. «Но только вам решать — модели вы или девушки на побегушках. Запятнав однажды свою репутацию, восстановить ее будет ох как не просто», — объясняла она им.