С Нового года Майя с Николаем регулярно выбирались на крыши Смоленска. Николай фотографировал, а девушка наслаждалась видом города. Она очень ждала настоящей не календарной весны, когда будет тепло и появится возможность подолгу сидеть наверху. Она представляла себе, как в эти вылазки будет брать с собой учебники, чтобы позаниматься. На крыше Майя отдыхала душой, ощущала удивительную свободу и умиротворение. Фотографии Николая с каждым месяцем становились все лучше, чувствовалось развитие. Он всегда печатал немного фотографий и для Майи, она любила разглядывать их. У фотографий было и преимущество перед реальным видом, открывающимся непосредственно с крыши: фотоаппарат мог увеличить увиденный пейзаж, приблизить его. Снимки получались гораздо интереснее того, что видели глаза напрямую. Вот увеличенный Арбитражный суд, Драматический театр, городская типография, Успенский собор. И всё как на ладони. Так, разглядывая однажды снимки, она увидела, что на крыше Успенского собора возле центрального купола есть печная труба. Она поделилась этим с Николаем, и тот рассказал, что служитель, сопровождавший его по чердаку собора, показывал ему эту печку. Сейчас ею не пользуются, есть электрическое отопление, но раньше ее топили, так как наверху было очень холодно в зимнее время.
За зиму они вдвоем обошли десятки крыш. Были на крыше Арбитражного суда, Городской Думы, башни торгового центра Галактика и дома Книги. Однажды даже побывали на крыше городской администрации и студенческого общежития. И конечно же забирались на крыши старых пятиэтажных жилых домов. Майя всегда приносила печенье, а Николай брал с собой термос с горячим чаем, заваренным с травами или ягодами. И бессменный коврик, на который они усаживались рядом и делились своими мыслями, впечатлениями и просто пережитым за день.
Пару раз за зиму Николай уезжал в командировки на неделю. Майе он оставлял ключи от своей квартиры, чтобы она поливала цветы и кормила кота. Хотя Василий иногда целыми сутками шлялся на улице, она поражалась, как он еще ни разу не принес в дом каких-нибудь блох или еще чего похуже. Иногда он приходил с рваным ухом или поцарапанным до крови носом, прихрамывал на одну из лап, а через сутки уходил гулять как ни в чем не бывало. Он перестал ее бояться, но особо и не ласкался. Николай в дни его отсутствия разрешал Майе ночевать у него дома. Один раз она так и поступила, когда из очередного рейса пришел Михаил Валерьянович. Через день он по традиции ушел в запой, и жуткий запах перегара, разносившийся по всей квартире, вызывал у Майи приступы тошноты. Тогда она пять дней прожила в квартире у Николая. Спала в дальней от кухни комнате или, как ее еще называл Николай, комнате отдыха. Она была смежной со спальней Николая, где располагался большой платяной шкаф с бельем. Тот самый, где когда-то спряталась обнаженной Майя. И если спальня была приблизительно квадратной, то комната отдыха имела продолговатую форму и больше напоминала купе. У стены стоял небольшой раскладной диванчик, а напротив него был огромный аквариум литров на пятьсот, но с самыми простыми рыбками: неонами, гуппи, барбусами… На фоне водных растений они сновали туда-сюда, ощущая себя в таком объеме как в океане, а красивая подсветка теплого оранжевого цвета после восьми часов вечера сменялась на ультрафиолетовое излучение, и тогда аквариум выглядел просто волшебно.