— Улица Николаева — это не такое уж и старое название, его дали в честь космонавта, который служил в одной из частей Смоленского гарнизона. А в прежние времена улица называлась Первой Краснинской. Эта часть города — одна из наиболее древних, так что я не удивлен, что сюда был когда-то проложен подземный ход. Здесь в старину неподалеку был соляной магазин, а подвал дома, из которого мы ушли, построили вначале тридцатых годов. Вдруг Николай резко остановился.
— Что случилось? — спросила взволнованно Майя, невольно уткнувшись лицом в его спину. Николай отодвинулся в сторону, и она увидела целый скелет человека, а вернее его мумифицированные останки. Это была смесь из костей, ткани и кожи, что придавало его виду еще больше ужаса. Скелет как будто сидел, облокотившись на стену туннеля. Рядом с ним лежал старый советский ручной фонарь классической цилиндрической формы.
— О господи! Что это? — спросила Майя.
— Не знаю, — Николай нагнулся, освещая фонариком находку. — По всей видимости, это мужчина. Широкая грудная клетка, относительно узкий таз и крупные кисти. Малоприятная находка. И, видимо, придется сюда потом направить ребят, чтобы подняли его и установили личность. Не дело это, что человек умер, а родственники даже не знают, что случилось с ним.
— Я бы не стала этого делать. Любые путешествия под землей опасны. Все уже давно смирились с его исчезновением, — возразила Майя.
— Ладно, об этом мы подумаем позже, — сказал Николай.
— Как думаешь, сколько он здесь уже лежит? — спросила Майя.
— Сложно сказать, Майя. Я не патологоанатом. Думаю, лет пятьдесят точно, — ответил Николай.
— Это так ужасно! — сказала Майя, шмыгнув носом.
Они двинулись дальше. Николай что-то рассказывал про установку личности в его собственном опыте и в практике его знакомых коллег, но Майя уже толком не слушала его. Да и он, похоже, бубнил все это, лишь бы в туннеле не было тихо. Она механически шла за ним и все время шмыгала носом. Она так плакала про себя. Этому она научилась еще в прежней жизни: когда хочется плакать, но как-то неудобно это делать на людях, то можно просто шмыгать носом. «Шмыг-шмыг» — и тебе уже немного легче. Наверное, сейчас они с Николаем думали об одном и том же. Они тоже могут не выбраться отсюда. «И будет здесь уже три скелета, один из которых женский. Так странно, ведь он как-то спустился сюда, почему же не вернулся обратно? Может, поломал ногу? А может, его убили, а сюда принесли тело? Такое ведь тоже может быть. Спросить Николая? — размышляла Майя. — Нет, наверное, лучше его сейчас не трогать расспросами. Ему тоже тяжело, просто он крепится передо мной, ведь в его глазах я — юная девушка». Николай вновь остановился, прервав поток Майиных мыслей.
— Что такое? — с замирающем сердцем спросила Майя.
— У нас проблемы, — сказал Николай и опять отодвинулся в сторону. Майя увидела, что впереди ход закрыт старой кованной решеткой, а за ней туннель будто бы расширялся. — Давай-ка посвети мне фонариком, попробую что-нибудь сделать.
Майя безропотно взяла фонарик. Внутри у нее всё упало. Она думала о том, что теперь им не выбраться отсюда. И человек этот погиб, наверное, так же. Он наткнулся на закрытый ход и не смог пройти дальше.
Николай всей массой своего тела налег на проржавевшую пористую решетку и стал давить, и она начала крошиться. Майя не могла поверить своим глазам — похоже, решетка настолько проржавела, что стала медленно рассыпаться. В один миг отчаяние вдруг сменилось надеждой.
— Майка, нам бы какой-нибудь предмет, которым можно бить по решетке. Видать, под действием влажности за несколько столетий она сильно испортилась. Просто крошится. У меня ничего такого нет. Термос мне жалко, нам еще чай понадобится. Да и его материал хлипкий.
— Может, попробуем взять фонарь того несчастного парня? — предложила Майя.
— Отличная идея, — сказал Николай, и они двинулись обратно по подземному ходу к мумифицированному скелету. — В советские времена вообще вещи делали хорошо, они долго служат. А решетку поставили очень давно, скорее всего в семнадцатом веке. Я сначала думал, что это со времен Наполеона, но, видимо, ошибся. Слишком плохое у нее состояние.
Вернувшись к останкам погибшего, они забрали фонарь, лежавший рядом с ним, и пошли обратно к решетке. Николай рассматривал старый осветительный прибор, внутри которого была лампа накаливания.
— Он тоже пострадал от влаги подземелья. Ржавчина поела и его металлический корпус, — сказал Николай.
— Сколько ему лет? — спросила Майя.
— Думаю, он производства пятидесятых годов. У моего отца был такой.