Му Типо был в бешенстве.
Так они проделали путь до самого выезда из города. Му Типо вынужденно сел в повозку, и с ним в заложниках извозчику пришлось повиноваться Шэнь Цяо.
Повозка двигалась на запад два дня и одну ночь, пока не приблизилась к границе Северной Чжоу. Шэнь Цяо позаботился о том, чтобы слуги князя какое-то время не могли догнать их, после отпустил возчика, а сам вошёл на постоялый двор с пленённым Му Типо. Сначала он оглушил мужчину, а после сделал его мужское достоинство бесполезным, чтобы тот не мог более чинить вред другим людям. Оставив его в одной из гостевых комнат, Шэнь Цяо наконец ушёл.
Выйдя наружу, Шэнь Цяо быстро направился к городским воротам. Однако успел сделать лишь несколько шагов, прежде чем остановился, найдя укромный угол в пустом глухом переулке. Прислонившись к стене, он не мог больше подавлять состояние выпущенной из лука стрелы [4]. Мужчина согнулся пополам, и его вырвало кровью.
[4] 强弩之末 (qiáng nǔ zhī mò) —
обр. в знач.: силы на исходе, истощившийся, выдохшийся, ослабевший; изжил себя, утратил силу (досл.: стрела, выпущенная из мощного арбалета на излёте)
В стороне послышалась усмешка.
Шэнь Цяо не было нужды поднимать голову; он прекрасно знал, кому она принадлежала. Он стёр рукавом пятна крови с уголков губ и присел у стены.
Мелькнули чёрные одежды; было непонятно, когда этот человек появился здесь. Красивое лицо и властные манеры. Несколько морщинок пролегли вдоль его длинных и узких глаз, но они придавали его лицу некий неописуемый шарм.
Янь Уши стоял, заложив руки за спину. Поглядев на мертвенно-бледного и обессиленного Шэнь Цяо, он цокнул языком:
— Совершенно очевидно, что ты расстался с Чэнь Гуном, лишь чтобы не навлечь на мальчишку беду. Но в итоге твою сердечную доброту тебе вернули предательством в следующую же секунду. Парень не захотел сам быть игрушкой Му Типо, поэтому тут же швырнул ему тебя. Ну, и каково быть хорошим человеком?
К горлу подступила тошнота. Шэнь Цяо прикрыл рот рукой, жалея, что не может избавиться от ещё хотя бы пары глотков крови, просто чтобы почувствовать себя лучше.
— Вы ошибаетесь. Я был тем, кто прочёл рукопись в монастыре той ночью, и грамоту из нас двоих тоже знаю только я. Даже обладай Чэнь Гун выдающейся памятью и запомни несколько фраз, он не понял бы смысла. Если бы люди из Объединения Люхэ и решили найти нас после, они наверняка пришли бы за мной. Посему причина, по которой я решил идти своим путём, в том, что я не хотел впутывать его в свои неприятности. Меня бы совесть замучила, пострадай он из-за меня.
У него не хватало сил закончить, поэтому он остановился, перевести дыхание, затем продолжил:
— Но я не пророк. Я не знал, что он столкнётся с Му Типо, и подумать не мог, что он обрушит беды на мою голову, чтобы избежать их самому. Но даже в этом случае я не могу сделать из него «козла отпущения» только из страха, что он может совершить в будущем что-то, что причинит мне вред.
Глава 15. Шэнь Цяо решил, что у этого человека явные проблемы с головой
Глава не бечена
Янь Уши был до того зол, что рассмеялся:
— Душа главы ордена Шэнь в самом деле широка, как море. Какая жалость, что не все на вершине Сюаньду подобны тебе. Иначе как бы ты, ученик Ци Фэнгэ, пал со скалы от удара Кунье?
Шэнь Цяо молча покачал головой.
Его воспоминания ещё оставались расплывчатыми и отрывистыми. Что-то он помнил, что-то — нет. И поскольку он не до конца понимал, что стоит за этим конкретным событием, ему нечем было ответить.
Но тут Янь Уши внезапно направил ладонь в его сторону.
Удар был не из лёгких. Он не походил на детскую забаву, чтобы испытать Шэнь Цяо, а нёс в себе солидные тридцать процентов его боевой мощи.
Если взять во внимание разницу между их нынешним состоянием, не говоря уже о тридцати, даже используй Янь Уши только десять процентов, Шэнь Цяо всё равно был бы бессилен против него.
Будь здесь кто ещё, он бы не сомневался, что Янь Уши намерен убить, и в том, что Шэнь Цяо обречён — тоже.
Дыхание Шэнь Цяо стало тяжелее. К горлу подступила кровь, но он смог твёрдо подавить позыв. Внутренняя ци Янь Уши походила на него самого. Чрезвычайно властная, она яростно рвалась вперёд, как бурное течение Великой Реки [1], едва не обретая осязаемую форму.
[1] 大江 (dàjiāng) — великая река (также обр. о реке Янцзы)
То было мгновение жизни или смерти, переломный момент, но Шэнь Цяо, как ни странно, оставался абсолютно спокоен. Внутри него разлилось чувство не поддающееся описанию.
Перед глазами Шэнь Цяо ещё стояла непроглядная тьма, но в этот самый миг за пределами бесконечной черноты открылась целая вселенная.
Космос беспредельно широк. Мир огромен. Творение природы непрерывно спокон веков. Как ничтожен человек, живущий в них! Если бы он мог стать един с Небесами, вознестись как божество и возвратиться в небытие, тогда горы и реки стали б им, солнце и луна стали б им, небосвод и утренняя заря стали б им, и не было бы более преград, отделяющих человека от всего сущего, что есть в этом мире.
Именно это сейчас и ощущал Шэнь Цяо.
Он не мог точно сказать, сыграли ли в том роль обрывки его воспоминаний, или дело в рукописи «Стратегия Алого Яна», что глубоко отпечаталась в его сознании. Вслед за каждым словом и фразой, всплывавшими в его голове, сердце мужчины вошло в состояние совершенного покоя — это было похоже на струящееся сквозь листву лунное сияние, где ясно отражался даже тончайший луч света.
Даже внутренняя ци, долгое время пребывавшая в состоянии застоя, едва уловимо начала блуждать по конечностям его тела бесконечной вереницей шёлковых нитей.
Давление ладони Янь Уши, которой он двинул в сторону Шэнь Цяо, было сравнимо с тяжестью горы, а рывок быстр, как вихрь. Обычному человеку даже не удалось бы ясно разглядеть эту атаку. Однако Шэнь Цяо смог. За его спиной стена — бежать некуда. Ему оставалось только встретиться с врагом лицом к лицу.
С его больным и слабым телом лицом к лицу с тридцатью процентами боевой мощи Янь Уши.
С мощью того, кто когда-то скрестил оружие и был на равных с лучшими в мире знатоками боевых искусств, такими Великими Мастерами того времени, как Ци Фэнгэ и Цуэй Юван. Очевидно, насколько ужасающе силён он был. Не только Шэнь Цяо, но даже первоклассному знатоку боевых искусств императорской семьи Ци Мужун Циню при столкновении с тридцатью процентами силы Янь Уши пришлось бы быть крайне осторожным.
Однако Шэнь Цяо сумел выдержать такое давление.
Он не врезался в стену, не закашлялся кровью и не умер.
Лицо его было бледным, почти прозрачным, но положение ног не изменилось ни на цунь. От сил, создаваемых ци, рукава его одежд взметнулись вверх. И даже кусочек ткани, которым он стянул волосы, размотался. Длинные пряди волос рассыпались по плечам, в безумном танце развеваясь на ветру.
Два потока ци противостояли друг другу, один был силён, другой — слаб. Однако прошло какое-то время, но слабая сторона не проявляла никаких признаков поражения.
Янь Уши слегка приподнял брови. Он не слишком удивился; выражение его лица говорило, что он скорее ожидал этого.
Духовная практика вершины Сюаньду спокойна и пассивна. Она безучастна ко всем мирским делам. При столкновении со слабым — она слаба; при столкновении с сильным — сильна. Как только энергия достигнет совершенной гармонии и будет течь плавно и без помех, твоё даосское ядро уподобится водной глади.
Слова внезапно вспыхнули в голове Шэнь Цяо.
Однако вскоре он понял, что причина, по которой сокрытая в нём энергия вырвалась на свободу, связана не с Сюаньду, а скорее…
Во внутренней ци, что он использовал, смутно обнаружился признак слияния с энергией Янь Уши. Две нити ци противостояли и в то же время взаимно влияли друг на друга. Они были явно одного происхождения!
Всё же, в конечном счёте, разрыв в их силе слишком уж огромен. На самом деле, Янь Уши не было нужды двигаться дальше. Он лишь немного усилил давление, и Шэнь Цяо более не мог этого вынести. Его лицо сделалось бледным, как полотно, и он изверг ещё один поток крови.