Глава 3
Невзирая на насыщенность последних суток различными «приключениями», неимоверно хотелось спать. Даже впивающиеся в тело соломинки не сильно мешали. Челюсть чуть не свело судорогой от зевоты. А ведь в скором времени появится на дворе местный хозяин и… Нет, неправильно, не надо себя обманывать, МОЙ хозяин, и только так, честным с самим собой желательно оставаться всегда. И увидит дрыхнущего в телеге холопа. Реакция на подобное может быть самой губительной для меня любимого, так что надо держаться и бодрствовать. Следовало бы походить по подворью… НО! Приказ старика был недвусмысленный, и экспериментировать с неподчинением пора «завязывать», тут мне не Земля и даже не лунная станция. Местные, как показала практика, очень скоры на расправу.
Подавив в зародыше очередной приступ зевоты, я начал растирать уши – проверенный еще с училища способ хоть немного взбодриться. Помогло. Но только тогда, когда из глаз выступили слезы от боли в истязаемых ушах. Ничего, лучше пусть так, чем проснуться от активированного ошейника. При одном воспоминании о причиненных этим адским устройством мучениях по спине пробежали мурашки страха.
Выудив из охапки сена, на которой сидел, одну прямую соломинку, начал ее меланхолично покусывать. А подворье, куда меня занесла судьба, ничего так – опрятно кругом, чистенько. Вытоптанная земля двора посыпана опилками. То тут то там виднеются характерные следы, оставленные домашними животными. Крепкое тут хозяйство, и явно видна рука хорошего хозяина. «Хорошего» в смысле работящего, а вот как у Тука обстоят дела с холопами, это мне еще предстояло узнать на собственной шкуре.
Невеселые размышления прервал грохот чего-то падающего за углом дома. Потом раздался испуганный визг, и во двор выскочил, прижимая хвост, маленький щенок пепельного окраса и неизвестной мне породы. На секунду он замер, бросил на лошадь полный отчаяния взгляд и, ни секунды не колеблясь, метнулся под подводу, вызвав раздраженное фырканье кобылы.
– Атя, атя! Вуй-вуй-вуй! Пафик, Па-а-афик! – Тоненький детский голосок звал откуда-то из-за дома.
Судя по тому, что спрятавшийся под телегой щенок начал упорно скрести землю, явно намереваясь закопаться поглубже, искали именно его. Вспомнив, как сам играл в далеком детстве с бабушкиной кошкой, молчаливо посочувствовал «обласканному» детским вниманием зверьку.
– Па-афик! Выхати иглать! – На двор как маленькое торнадо выбежал, судорожно размахивая ручками, ребенок.
На месте собаки я бы не вышел. Точно могу это утверждать! Не-э-э, сам ребенок оказался очень даже миловидной девочкой лет четырех-пяти, наряженной в ярко-желтый сарафан. Копна ее волос соломенного цвета непослушно развевалась от любого дуновения ветра. Но вот то, что она держала в руках несколько скомканных бантиков, насторожило бы любое домашнее животное, хоть раз пересекавшееся в жизни с маленькими девочками. Заранее соболезную щенку, если она его найдет.
Ха, судя по всему, сочувствовать придется самому себе. Внимание дитя мгновенно переключилось с «Пафик, Па-афик!» на мою скромную персону. Ничуть не испугавшись чужого взрослого во дворе, девочка вприпрыжку подбежала к повозке, чтобы с ходу озадачить меня нетривиальным вопросом:
– Тятя, а тятя, а ты чито, колофка??? – Кто, кто я? Кто такие «колофки»? То, что «тятя», это «дядя», понять получилось, но загадочное «колофка»?
– Кто?
– Ну, колофка! – С досады, что ее не понимают, она аж покраснела. – Колофки! Му-у-у! Му-у-у-у! – И девочка сделала рожки.
– Нет, я не коровка. – От греха быстро сплюнул торчащую из рта соломинку. Свят-свят-свят, вдруг жевать сено тут табу какое-то?
– Нет! Ты колофка! Только колофки носят это! – Ее пальчик уверенно указывал на недавно приобретенное мной «украшение» – ошейник.
– Нет, девочка, я не коровка, а человек. Люди иногда тоже носят подобное.
– А-а-а-а, – в ее интонациях было море разочарования, – а я тумала, ты закалдованная в чилавека колофка. Папа опищал мне купить мою, – на пару секунд она запнулась, подбирая слово, – сопствинную колофку!
– Э-э-э-э, боюсь, но я не она…
Или «она»? Ее собственная колофка? Уж лучше на рудники! Девочка-то на вид добрая, но из того сорта доброты, что легко сведет в могилу.
– А пыла пы так холосо! Моя сопствинная закалдофанная колофка!
У нее даже глазки мечтательно закатились. Почувствовал себя отпетым злодеем, что не являюсь ее колофкой, будто я сам виноват в этой «вселенской» несправедливости.
– А ты много видела заколдованных людей или коровок? – Этот вопрос меня не на шутку взволновал.