Надеюсь, Мирка никогда не уйдет.
Через час мы снова едем в больницу. Мне кажется, доктор уже сам перестал понимать, зачем родители привозят меня туда. Но нам с Миркой не тяжело, он вечно о чем-то рассказывает.
Олег. 14 лет.
Мирка вновь спас мне жизнь. Именно после этого случая я понял, что нужно вновь сесть за дневник. Даже нашел свои старые записи. Может быть, когда-нибудь родители прочитают эти бумажки и поверят, что Мирка существует. Либо на сто процентов убедятся, что я псих с самого детства.
Прошло семь лет с последних записей, за это время случилось одновременно многое и почти ничего. Тогда я писал о том, что полностью прекратил попытки показать Мирку родителям или кому-нибудь еще, но конечно же, я не смог полностью убедить себя, что моего лучшего друга больше никто не увидит. Когда я на сто процентов уверовал в то, что Мирка - это лишь моя особенность и больше ни у кого таких тайных друзей нет, то пытался доказать его существование и друзьям, и родителям, и даже незнакомцам. Без толку. Мирка - существо, обладающее способностями, которые помогают ему оставаться незамеченным. Он не просто не показывается на людях, но даже если кто-то оказывается рядом, то попросту не видит Мирку, либо тот и вовсе испаряется. Все мои старания пропадали даром.
Год назад мне подарили телефон с камерой и я попытался сфотографировать Мирку, чтобы показать кому-нибудь. Сначала у меня это получилось. Я сделал снимок ничего не подозревающего Мирки и тут же побежал показывать родителям. Телефон был у меня в руках, я держал его и ощущал вкус приближающейся победы. Мне казалось, что я наконец-то смогу очистить своё имя от того позора, который успел себе нанести.
- Мам! Я сделал снимок Мирки, посмотри!
Я видел взгляд, с которым мама на меня посмотрела. Этот взгляд говорил лишь одно: «неужели, снова?». Но в тот момент я был уверен в собственной победе. У меня не оставалось никаких сомнений в том, что сейчас о Мирке узнают родители, а потом, возможно, и весь мир.
Пока я бежал, телефон заблокировался и экран потух. Я принялся судорожно вводить пароль, открывать фотоальбом. Мама без энтузиазма наблюдала за мной. Я знаю, что она думала, будто ее сын помешан, может, у него какой синдром, болезнь, что угодно. Но тогда во мне только закипала уверенность в том, что сейчас сомнения исчезнут.
Загрузился фотоальбом, я открыл фотографию, сделанную несколькими минутами ранее. Кресло, компьютерный стол, на котором стоит включенный монитор, оранжевые обои, не пропускающие дневной свет. На столе бардак, валяются книги, фломастеры и много разных безделушек. Но Мирки там не было. Он исчез даже с фотографии. И я точно помнил, что в тот момент, когда я фотографировал его, он сидел на моем стуле и улыбался. Он улыбается немного не так, как человек, но ему не чужда эта эмоция. Хотя он и говорит мне, что его внутреннее состояние при этом совсем не как у человека. На фотографии он только собирается вскинуть свою длинную руку, чтобы привычно мне помахать.
Но теперь это всего лишь фотография моей комнаты. Пустой и обезличенной.
Рассказывать, что за этим последовало, думаю, излишне. Но больше всего мне в душу запал вздох разочарования матери. Даже сегодня, когда я просто общаюсь с Миркой, то постоянно вспоминаю этот вздох и меня охватывает грусть, словно мир соскальзывает в яму, где не видно дна. Меня охватывает чувство несправедливости, и в горле застревает неприятный ком.
Можно подумать, что я преувеличиваю, что я и сам должен был понять, что этот способ тоже не сработает. Но когда ты получил заряд уверенности, когда ты знаешь на все сто процентов, что у тебя сейчас что-то получится, и твоя цель внезапно рушится. Это не может вызвать хороших впечатлений.
Я тогда вернулся в свою комнату, завалился на кровать, уткнувшись в подушку, и почувствовал прикосновение к плечу.
- Олег, - услышал я своё имя. Голос говорившего был слегка дрожащим, и он словно произносился из глубокого жерла, откуда звуки идут столетиями. Это был Мирка.
Оторвавшись от подушки и сев на кровати, я посмотрел на существо, стоявшее передо мной. Мирка - такой же гуманоид, как и человек, но со своими особенностями. У него две руки, но они вытянуты и не достают до пола всего пару сантиметров при том, что рост Мирки - около метра тридцати. Он точно так же, как и мы, ходит на двух ногах, которые напоминают ноги ребёнка. Но самое удивительное - его голова. Она помещена на совсем тонкую шею, которая просто чудом выдерживает ее, и имеет форму треугольника. Конечно, его голова не заостренная, это треугольник не в самом прямом смысле, но она значительно расширяется снизу и сужается кверху. Все органы чувств, какими обладает это существо, расположены в нижней части головы, почти у самой шеи, а дальше идет только его мозг. По крайне мере, так он мне сказал. У Мирки есть три глаза и ротовое отверстие, которое выполняет как дыхательную, так и пищевую функции. Но я ни разу не видел, чтобы он ел. Насколько я знаю, ему нельзя есть человеческую пищу. За всю лицевую мимику у этого существа отвечают его три глаза: если он улыбается, то закрывается левый глаз, если злится, удивляется или боится, то средний глаз (эти эмоции у Мирки слиты в одну, потому что, как он говорит: «когда ты злишься, страх возникают сам по себе, отчего ты же и удивляешься»), а вот эмоцию закрываемого правого глаза я так и не понял. И Мирка еще недостаточно выучил наш язык, чтобы передать ее словами. Я пытался отследить, когда он закрывает этот глаз, но иногда это происходит слишком часто, буквально на каждые мои или его действия, а иногда слишком редко. Мне порой кажется, что закрывая его, он пользуется своими способностями.