В палату вошли родители. Мама взглянула на меня, улыбнулась и сказала:
- Ты всегда был...
Екатерина. 27 лет.
- ... таким.
- Каким таким?
Врач недоверчиво смотрел в мои глаза, словно пытаясь понять, с какого момента я начала делать из него дурака. Он не принимал мои слова во внимание, просчитывая, как сюда поскорее вызвать наряд санитаров, которые смогли бы уволочь меня подальше. Но этому разговору рано или поздно предстояло состояться.
- Я не знаю, как это объяснить, - внутри меня копились злость и бессилие, вот-вот собиравшиеся разорвать на части.
Молодой мужчина по имени Максим Александрович (такой молодой, а уже Александрович) вздохнул, провел руками по своей пышной шевелюре и отвел взгляд в потолок.
Не опуская голову, он сказал:
- Присядьте.
Я села на кресло, немного утонув в нем. Чувствовалось, как нервное напряжение начинает спадать. Мои попытки с ходу рассказать всю историю целиком не увенчались успехом.
- Рассасывайте, - Максим Александрович протянул мне две маленькие таблетки.
Я недоверчиво взглянула на него.
- Глицин, ничего более не предлагаю.
Таблетки полетели прямиком к желудку, минуя стадию рассасывания.
- Вот теперь можете начать сначала, и я готов вас слушать.
Вздохнув, я хотела начать свой рассказ, но из моих глаз брызнули слезы. Несколько минут я не могла их сдерживать, буквально разрываясь от всхлипываний.
- Всё началось с самого детства, - начала я, придя в норму. - Детские болезни - это норма жизни, к которой все привыкли. Но такое полное здоровье, выражающееся во всем, пугает нас с Женей, с моим мужем. Олег ни разу не переболел за свое детство никакой болезнью. Я не говорю про ветрянку или другие неприятные болезни, речь идет даже о простых соплях, при которых по факту-то и нет никакой болезни. Но все сопли и слюни, которые пускал в свое время Олег - это просто его поведение, ничего больше. В остальном он - слишком здоровый.
Я видела, как педиатр начал всё больше углубляться в кресло, морщить лоб и делать одновременно заинтересованное и испуганное лицо. Хотя заинтересованности в нем явно чувствовалась сейчас гораздо больше. В тот момент он просто до конца не мог поверить в мои слова. Вера пришла на практике.
Максима Александровича Вострикова нам посоветовал прошлый детский врач Олега, Антонина Григорьевна. Она уже немолодая женщина и весьма много времени она просто говорила нам, что нет повода беспокоиться и мы должны лишь радоваться. И мы радовались, потому что Олег был здоровым и сильным малышом. Теперь же мне кажется, что мы очень затянули с объяснением причины такого состояния. Мужчина в белом халате, сидевший сейчас передо мной, является одним из лучших педиатров в городе, которого мы смогли себе позволить. Антонина Григорьевна рассказывала еще о нескольких докторах, но двое из них, к сожалению, уже ушли на пенсию, троих я разыскать не смогла, а еще один переехал в столицу. Востриков был одним из перспективнейших молодых педиатров в нашем регионе. Антонина Григорьевна заливалась соловьем, когда рассказывала про столь успешного доктора, которого она встретила совершенно случайно во время городской встречи педиатров. Там же она узнала про несколько значимых научных работ, написанных Востриковым, и вспомнила, что даже читала некоторые из них.
- Почему, собственно, вы переживаете? - спросил Востриков. Когда я закончила свой рассказ, его лицо мгновенно изменилось. Прежний интерес и испуг испарились. Остался лишь скепсис, какой проявляется любым человеком под конец рабочего дня.
- Потому что моему ребёнку уже пять лет, - холодно ответила я. Внутри меня словно медленно катился маленький кубик льда. Взгляд заострился сам собой, губы сжались, и только сердце забилось быстрее обычного.
- Ах, - выдохнул Максим Александрович.
Олег. 17 лет.
Жизнь с Миркой - сплошное удовольствие!
В последнее время я уже хорошо изучил это странное существо и теперь могу поделиться некоторыми мыслями. Самое главное, что я понял: Мирка защищает меня от всего. Даже в том случае, когда я целенаправленно пытаюсь что-то с собой сделать (я не самоубийца, это был всего лишь эксперимент), то Мирка спасает меня. Он может в мгновение ока убрать машину с дороги, по которой я иду, а может отодвинуть тумбочку, если видит, что я сейчас уткнусь в нее мизинцем. Его возможности безграничны, хоть он и не рассказывает мне обо всём, что умеет.