Вот только голова болит очень. Анатолий осторожно коснулся здоровенной, величиной с голубиное яйцо, не меньше, шишки, и поморщился. Хорошо еще, что сотрясения мозга нет. Зато синяк на левой скуле такой качественный – в любой фильм ужасов возьмут без кинопроб на роль самого главного монстра. Ленка на него, такого красавчика, только посмотрит и удерет сразу. Хотя, кто их, женщин знает? Говорят, у них чувство жалости часто переходит в любовь.
Тьфу, ты! Нет, видно без сотрясения не обошлось, раз такая ерунда в голову лезет. Вот чего ему сейчас не хватало, для полного счастья, так это романа на рабочем месте, да еще с собственной подчиненной! Ленка хорошая девчонка, но и только. И если он думает сейчас о ней, то исключительно потому… да черт, побери, и не о самой Лене он думает, а о том, получится у нее найти мента, который его выслушает или нет.
Анатолий приподнял край салфетки и снова покосился на часы: девять часов ноль одна минута. Порядок, Татьяна наверняка на месте. Может и Лена уже пришла? Он снял трубку, набрал номер офиса.
– Фирма «Электрон-сервис», – тут же ответила секретарша. – Добрый день.
– Здравствуй, Татьяна, это Саранцев. Посмотри, пожалуйста, Лазарева на месте?
– Да, она заходила, вас спрашивала.
– Очень хорошо. Позови ее, пожалуйста.
– Одну минуточку…
Легкий шорох – трубка аккуратно легла на стол; скрип – Татьяна отодвинула стул; неторопливое, мерное цоканье каблучков – секретарша отправилась в комнату программистов. Несколько секунд тишины и совсем другой, дробный стук – Ленка явно бежит. Схватила трубку и тут же ее запыхавшийся голос:
– Алло, Толя! Ты где?
– Пока дома, – он так ясно представлял себе Лену, словно собственными глазами видел, как она оперлась правой рукой на стол (вообще-то у Лазаревой была привычка присаживаться на стол во время разговора по телефону, но Татьяна, естественно, такого безобразия ей не позволяла), а левой прижимает к уху трубку. – Рассказывай, какие у тебя успехи?
– Я дозвонилась до Лешки, объяснила ему ситуацию, без подробностей, разумеется. Он обещал помочь. Сказал, что знает человека, который нам нужен и отыщет его сегодня. После двенадцати я ему позвоню и, если все в порядке, сразу договорюсь о встрече. Ты как считаешь, им сюда придти или лучше поговорить где-то на нейтральной территории?
– В офисе, однозначно, не стоит. Тем более, что я туда сегодня, похоже, и не попаду. Давай так, когда договоришься, встречайся с ними и вези ко мне домой… или нет, лучше сделаем по другому. У тебя сегодня выезды запланированы?
– Нет.
– Тогда приезжай сейчас ко мне, – Анатолий очень старался, чтобы голос звучал по-деловому безразлично, – и прихвати документацию по «Садко» и «Авангарду», из твоего личного архива.
Личный архив Лазаревой состоял из нескольких толстых картонных папок с белыми матерчатыми тесемками, в которых Лена хранила все бумаги, относящиеся к работе с клиентами: постановку задачи, тексты программ, описания и инструкции для пользователей, замечания по сопровождению – в общем тот комплект документов, который согласно должностной инструкции, после приема программы в эксплуатацию, каждый программист обязан был сдать в архив фирмы. Увы, ни Гена ни Виталя, на такой подвиг, как приведение в порядок документации не были способны в принципе, а Лена со своими папками расставаться не желала, утверждая, что они содержат информацию, которая ей постоянно необходима: «а в архиве пыльно и замок там постоянно заедает, и вообще, пусть лежат под рукой и отстаньте от меня!»
– Лен, ты что молчишь? – пауза, которую он сделал, чтобы она могла ответить: «хорошо, сейчас буду», явно затянулась.
– Ты уверен, что мне эти папки необходимо тащить? – неохотно сказала Лена. – Зачем они тебе вдруг понадобились?
«Разве непонятно? Затем, что это единственный благовидный предлог, который пришел мне в голову, чтобы зазвать тебя к себе. Не могу же я в самом деле сказать: „Ленка, мне плохо и больно, и я хочу тебя видеть. Приходи, побудешь мне родной матерью!“ А документы из архива привезти – самый подходящий вариант. Вроде и по делу… стоп, а ведь действительно по делу! Посмотреть документацию – это же очень правильная мысль!»