С первыми лучами солнца автомашина остановилась у крыльца Курган-Тюбинского окружкома партии. Здесь предстояло получить назначение в район.
Днем пригрело, дороги снова расползлись. На базарной площади от луж и мусорных куч поднимался легкий парок. В окружкоме Виктор встретил Леньку. Они вместе зашли в чайхану, посидели, выпили чая. Виктор рассказал Леньке о последних событиях в столице, о друзьях и знакомых. Ленька лебезил перед Виктором, предупредительно подливал чай в его пиалу и вообще был чем-то неприятен.
Ночевал Виктор в комнате для приезжих исполкома. Там стояли две кровати, одна была занята. Когда Виктор прилег и с наслаждением вытянул уставшие ноги, в комнату вошел высокий, очень худой человек с бледным, болезненным лицом. Он поздоровался, снял старую шинель и остался в грязной нижней рубахе с подвернутыми до локтей рукавами и коротких узких брюках дудочкой. Левая рука у него была забинтована. Вошедший отвернулся к стене и принялся умело перевязывать больную руку.
- Вы, как настоящий доктор бинтом орудуете, - похвалил его Виктор.
- А я и есть доктор, - ответил тот. - Лошадиный доктор, как говорят. Будем знакомы. Ветеринарный врач Рябиков.
Виктор назвал себя. Закончив перевязку, Рябиков сел на кровать и закурил.
- Это что же у вас - перелом или ранение? - спросил Виктор.
- Память о Джиргатале осталась, - помрачнев, ответил врач.
- Вы были в Джиргатале? - Виктор обрадовался и не заметил мрачного тона Рябиков. - Значит, вы знаете моего друга Игната Шовкопляса?
- Знал я Игната, - негромко сказал Рябиков. - Он и моим другом был.
- А теперь что же?
- А теперь нет уже больше Игната. Погиб.
- Как погиб? - Виктор взволнованно вскочил с кровати и шагнул к Рябикову.
- Неужели погиб! Как же это случилось?
- А вот так и случилось. Слушайте...
Рябиков снова закурил и, положив на подушку раненую руку, заговорил.
...Там, где Алайский хребет отделяет Таджикистан от Киргизии, на правом берегу реки Сурхоб раскинулся кишлак Джиргаталь. Он стоит среди долины, угрюмой и мрачной, окруженной невысокими коричневыми горами. Вдали, в сиреневой дымке виднеются могучие горные вершины, покрытые вечными снегами, и над ними сияет в недоступной вышине пик Гармо.
Много лет назад с нагорий Алайского хребта в долину спустились киргизы и заселили Джиргаталь. С течением времени их становилось все больше, а таджиков все меньше, и ныне здесь остались лишь отдельные таджикские селеньица.
Возле кишлака стоит крепость Джиргаталь. Собственно, трудно назвать крепостью высокие, глиняные, расположенные четырехугольником стены, за которыми прячутся несколько маленьких домиков, кухня, сараи и конюшни. Наверху по глиняной стене постоянно ходит часовой, у ворот дежурят двое вооруженных людей. От орудий, аэропланов и танков здесь не спрячешься, но для людей, вооруженных допотопными охотничьими ружьями или даже современной винтовкой, - это неприступная крепость.
Вот здесь-то и произошли события, свидетелем и участником которых стал ветеринарный врач.
Доктор Рябиков замолчал и задумался. Потом он вдруг встал и сказал:
- Знаете что, не умею я говорить. Пусть лучше все вам расскажет сам Игнат...
Рябиков вытащил из-под кровати старый чемодан, долго рылся в нем и, наконец, вынул тетрадь в черном клеёнчатом измятом переплете.
- Вот, пожалуйста, - сказал он, протягивая тетрадь Виктору. - Это все, что осталось от Игната - его дневник. Читайте. А потом я расскажу вам остальное...
Виктор взял тетрадь, сел за столик, на котором горела керосиновая лампа, и стал читать.
ДНЕВНИК ИГНАТА ШОВКОПЛЯСА.
17 октября.
Утречком приехал в Джиргаталь.
Неожиданная встреча! В этой дыре, на самом краю света, - встретил старого друга! И кого? Акима Рябикова! Он все тот же - тощий жираф, как мы звали его в Киеве.
Джиргаталь - последний участок. На этом кончается мой объезд Гармского округа. Впрочем, выбраться отсюда вряд ли скоро удастся. В кишлаке неблагополучно. Еще по дороге мне сообщили, что здесь ждут крупных событий. И правда, около крепости рыщут бандюги из шайки Азам-бека. В кишлаке никто не решается ночевать - все перешли в крепость. Один только Рябиков еще бодрится. "Ты чего, - спрашиваю, - фасон держишь?", а он в ответ: "До бандюг я привычный, бандюги для меня плевое дело...".
И смеется, черт длинноногий.
Хотя все жители уже давно живут в крепости, - она к обороне не подготовлена. Продовольствия не запасли, воды мало. Теснота страшная. Почти половина жителей - женщины и ребятишки. Спят где попало. Куда ни глянешь везде навален разный скарб. Бабы даже в такие минуты не могут расстаться с разными макитрами, кастрюлями, тряпками...
18 октября.
Утром вернулся из операции комвзвода Величко. Неподалеку от Джиргаталя он принял бой с двумя сотнями басмачей, потерял семь человек убитыми и отступил. Придется двинуть отряд из всех способных носить оружие. Таких наберется душ пятьдесят. Величко - боевой парень. Правда, трошки простоват, зато он - незаменимый знаток всех басмаческих штучек.
Треба добре отдохнуть после дороги. Ну и места тут! - до сих пор гнетущее впечатление. Долина мрачна, как лунные пейзажи на картинах. Низкие облака, ветер, мертвая, холодная зелень. Будто едешь по большому кладбищу...
Хорошо бы поскорее закончить командировку и - до дому. Надоело мотаться - уже полтора месяца в седле.
Оказывается, в крепости есть заложники - несколько крупных баев. Они арестованы еще Михайловым.
А Рябикова все же уговорил. Переходит в крепость.
19 октября.
Живу в кабинете уполномоченного. Тут же происходят все совещания. Ночью ко мне ввалилось человек десять из руководящих здесь товарищей. Ночующий в кишлаке заведующий красной чайханой прибежал в крепость и сообщил, что, по слухам, большой отряд Азама продвигается к Джиргаталю. А минут через десять - другая новость: один из часовых у ворот привел запыхавшегося хлопца, и тот сказал, будто сам видел, как десять тысяч басмачей вошли в Джиргаталь.
В десять тысяч мы, конечно, не поверили, но меры приняли. По всей стене расставили наблюдателей, бойцов с тридцатью винтовками расположили у бойниц, погасили огни. Ночь - хоть глаз выколи! А тишина такая, что ее, кажется, можно пощупать пальцами...
Мы с часу на час ждали нападения.
Вдруг грянул выстрел, а за ним послышался бешеный конский топот. Конь скакал прямо к крепости. Мы затаили дыхание. У ворот конь остановился. Тогда мы бросили через ворота зажженный факел - он осветил серого взмыленного коня с пустым кавалерийским седлом. Конь покосился на факел, испуганно всхрапнул и умчался в ночь.
Чей это конь? Кто был неизвестный всадник, которого сняла с седла басмаческая пуля?
Всю ночь в крепости не спали.
Утром мы увидели под стенами басмачей. Трудно сказать, сколько их там было. Несколько сот человек толклись на площади, но многие прятались за деревьями, заборами, домами. Впереди - басмачи с винтовками и старыми ружьями. Очевидно, это цвет азамовской шайки. Сзади стояли безоружные ждали, пока вооруженные захватят крепость, чтобы начать грабеж. Бандиты, видимо, были уверены, что в крепости находятся, несметные богатства - горы мануфактуры, муки, оружие. Они все время выкрикивали какие-то ругательства и угрозы, отчего находящиеся в крепости киргизы мрачнели.
Наш повар (не знаю - киргиз он или узбек) влез на крышу своей кухни, находившейся возле стены, и начал что-то кричать вниз. Там на миг все стихло, но когда повар замолчал, - поднялся неистовый крик. Рябиков предложил повару слезть с крыши. Повар посмотрел на него сверху и что-то крикнул - слов его никто не разобрал. В этот момент снаружи хлопнуло несколько выстрелов. Повар - убитый наповал - упал с крыши к нам на руки. В него попало несколько пуль.